Дело по поводу провальной статистики

Если верить официальной статистике, заводы, фабрики, акционированные и унитарные предприятия, учреждения тюремного и полутюремного типа, и прочие организации, применяющие наемный труд для его эффективной эксплуатации и в целях профилактики тунеядствующей части рабочей силы, переживают трудные времена.

Это пугает. Например, в январе-апреле текущего года против января-апреля 2015 года сумма чистого убытка убыточных организаций достигла 17 трлн. неденоминированных рублей (в 1,92 раза), а чистая прибыль всех организаций опустилась до минус 1,2 трлн. рублей. Хотя в аналогичном периоде прошлого года чистая прибыль составляла 11 трлн. рублей. С плюсом. Если применять пропагандистские клише, год назад белорусская экономика процветала, но не очень, а ныне не процветает в «особо крупных размерах». Разумеется, ни КГК, ни СК не могут возбудить уголовных дел по факту провальной статистики народного хозяйства страны, но статистика вынуждает задуматься об исторической ответственности высших политических и экономических менеджеров страны.

Состояние экономики Беларуси можно охарактеризовать злым анекдотом про советский государственный герб, символизировавший плодотворное единство сельского хозяйства и промышленности (серп и молот), который в реальности оказался доминошным дублем: пусто-пусто. В народе о «серпе и молоте» говорилось более точно, но грубо. В том смысле, что ни промышленным трудом, ни колхозным – заработать на хорошую жизнь не получится. И на самом деле, это для всех было очевидным обстоятельством, которое определяло социально-психологическую физиономию человека в интерьере избранной обществом модели развития.

Что самое интересное, ни руководство страны, ни руководимый им народ не знали, что с этой моделью сделать. Но руководство стремилось к глубокому реформированию, а народ обещал ему работать еще лучше. Порой это увлекательное занятие напоминало игру праздной публики на вечеринке. Когда участники спрашивают ведущего: «Что сделать этому фанту?» А он отвечает: «Изобразить животное!». Обычно участники не отказываются «изобразить животное». А в прежние времена в политических играх никто от задания не отказывался. Подчиненные, часто шли «на ковер» к начальству и получали самые оригинальные задания. Например, после 1985 года всех подчиненных обязали провести «перестройку» экономики и начать ее срочно, с самого себя. Допустим, установить на участке, в цехе, даже на предприятии бригадный, допустим, или арендный подряд.

И все внедряли подряд и говорили – вот это то, что надо. И хозрасчет по двум предложенным моделям во всех отраслях промышленности, сельского хозяйства, прикладной науки и НИОКР – вот что надо. Из этого ничего не получилось, поскольку трудовые коллективы легко согласились изображать из себя рачительных хозяев, но получив свободу в распоряжении государственных ресурсов, они быстренько, за два-три года, пустили в распил все народное хозяйство. На этом, собственно, и закончилась перестройка. После было объявлено о всеобщем переходе к рыночной экономике. Изначально частные и приватизированные организации начали работу на коммерческих началах, государственным организациям предписывалось работать в условиях хозяйственного расчета на принципах самоокупаемости, самофинансирования и хозяйственной самостоятельности. Ожидалось, что таким образом они в разы уменьшат государственные дотации. То же самое предлагалось и сельскому хозяйству, руководители которого оперативно откликнулись на «новые формы». Например, директор совхоза «Городец» Могилевской области Александр Лукашенко одним из первых сделал из него арендное предприятие. К нему присоединились многие другие бывшие «красные помещики» и пошли дальше. Грубо говоря, они провели глубокую реформу в отрасли, переименовали свои колхозы и совхозы в унитарные, кооперативные и даже частные предприятия, но не обрели ни вожделенной хозяйственной самостоятельности, ни самоокупаемости, ни самофинансирования. Александр Лукашенко, ставший президентом, в течении двух десятилетий обучает свой «красно-зеленый аграрный менеджмент» прибыльному хозяйствованию, но те при минимуме производства получают убытки по максимуму.

По данным Белстата, в январе-марте 2016 года выручка сельскохозяйственных организаций в текущих ценах увеличилась до 20,3 трлн. рублей (на 4,6%) себестоимость реализации до 17,9 трлн. рублей (на 8,6%). Студенты-первокурсники обычно ломают головы над знаменитой апорией Зенона Элейского (греческий философ, не имеющий ничего общего ни с бывшим председателем КГК Зеноном Ломатем, ни с Зеноном Позняком), которая начинается просто — «Ахиллис и черепаха». Парадоксальная, логически верная созданная ситуация, которой не суждено быть реализованной. Речь шла о ситуации, когда Ахилл, храбрейший и физически совершенный герой, бежит в десять раз быстрее, чем черепаха, и находится позади нее на расстоянии в тысячу шагов. За это время, за которое Ахиллес пробежит это расстояние, черепах в ту же сторону проползет сто шагов. Когда он пробежит сто шагов, черепаха проползет еще десять шагов и т. д. Процесс будет продолжаться до бесконечности, Ахиллес так никогда не догонит черепаху.

Вот такую схему для рассуждения предлагают студентам-первокурсникам. Абсолютное большинство из них считает, что такого быть не может. Их успокаивают. Мол, предложил Зенон человеку ситуацию, в которой здравый смысл расходится с метафизикой. Если вы стоите на позициях здравого смысла, вам дорога в агрономы, зоотехники, бухгалтеры и механизаторы, если сомневаетесь – вам дорога в «ученые аграрии» и их руководители. У нас абсолютное меньшинство «агрометафизиков», начиная с академика Трофима Лысенко, давно восторжествовали над здравомыслящим большинством. Почти столетняя история развития сельского хозяйства на метафизической основе завершается искомым результатом: аграрии давно отказались искать в сельском хозяйстве прибыльную работу.

Обратим внимание, суммарные финансовые обязательства (115,7 трлн. рублей) сельскохозяйственных организаций в 6 с лишним раз превышают их выручку. При этом просроченная (!) задолженность в 1,4 превышает выручку, но она отстает от темпов роста себестоимости. При этом в стране кризис, но цены используемой в производстве промышленной продукции не падают, а растут. За их счет поднимается себестоимость, а удельный вес заработной платы сокращается. Когда падает зарплата, населению, чтобы жить «по средствам», остается экономить на питании. То есть еще больше снижает спрос на продтовары, еще больше ограничивает рыночное пространство сельского хозяйства, суженное до предела государственным надзором. Административным и ресурсным.

Например, известно, что экспорт продовольственных товаров малоэффективен, даже убыточен для предприятий и государства. Но иного способа получения валютной выручки не много или их нет вообще. Тем не менее, правительство планирует за пятилетку увеличить поставки в 2,5 раза. Для этого придется кратно увеличить дотации, переложив их на население. Которое давно не процветает «в особо крупных размерах». Тут уже речь не столько об Ахилле и черепахе, сколько о змее, которая, отчаявшись найти пищу для пропитания, начинает кусать себя за хвост. На пресловутом V Всенародном собрании вновь заговорили о селе, о необходимости принятия новой программы возрождения и развития. Об экономических, финансовых результатах прежней успешной программы, повторю, убедительно свидетельствует официальная статистика. Можно предположить, что «программисты» не удовлетворились полученными убытками, им не дают покоя новые награды, общественное признание и дополнительные дотации.

Недаром говорят, сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. Не случайно, специалисты считают, что советская история как наука зародилась только после смерти Сталина. При живом вожде истории не было – только остановленное им мгновение прекрасной и счастливой жизни. В 1964 году в Академии наук СССР стали обсуждать девятый том «Истории СССР», охвативший период с коллективизации до начала войны (1933-1941 гг.). И было сказано, что в результате коллективизации положение крестьян ухудшилось по сравнению с 1929 годом (свернут нэп), хуже даже, чем в 1913 году. Получалось, что реальные достижения, воплощенные колхозами и совхозами есть, а хорошей жизни как не было, так и нет.

По этому поводу среди ученой публики поднялся гвалт. Кто-то из академиков воскликнул: «Если так, то для чего нужна была Октябрьская революция?!». Его одернули, но из этой реплики вскоре выросла уверенность – она не была нужна. В современной Беларуси давно выросла уверенность – и она была не нужна, и возрождение села Лукашенко совершенно не нужно.

Но история, как всегда, после…