Кому и зачем нужны реформы?

Для понимания суеты, которая разгорелась вокруг проблемы проведения или непроведения структурных реформ в Беларуси, ее (проблему) необходимо поместить в определенную рамку. Например, в историческую.

За точку отсчета предлагаю взять 1800 г. Согласно английскому статистику Ангусу Мэддисону, ВВП на среднестатистическую европейскую душу в начале XIX в. был примерно таким же, как в Римской империи. Таким образом, история современного – инновационного – экономического роста не превышает двух столетий. Старт ему был дан в Европе.

К каким геополитическим последствиям привел европейский прорыв? Частный ответ на этот вопрос рассмотрим на примере России.

Если в конце XVII в., по признанию видного российского дипломата Александра Безбородко, «ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела», если на Венском конгрессе 1814-1815 гг. Россия играла ведущую роль в строительстве «новой» Европы после окончания наполеоновских войн, то через 40 лет в Крымской войне она потерпела унизительной поражение.

Гладкоствольные ружья нарезным ружьям не конкуренты, а парусный флот не способен конкурировать с флотом паровым. Высадившись в Балаклаве, англичане первым делом построили железную дорогу к Севастополю, по которой не только осуществлялось снабжение войск, но и курсировал первый в мире санитарный поезд.

Один из итогов Крымской войны – осознание российской элитой невозможности ведения военных кампаний без развитой сети железных дорог. Приведу фрагмент указа Александра II от 26 января 1857 г.: «…Железные дороги, в надобности коих были у многих сомнения еще за десять лет, признаны ныне всеми сословиями необходимостью для империи и сделались потребностью народною, желанием общим, настоятельным. В сем глубоком убеждении, мы вслед за первым прекращением военных действий повелели о средствах к лучшему удовлетворению этой неотложной потребности… обратиться к промышленности частной, как отечественной, так и иностранной… чтобы воспользоваться значительной опытностью, приобретенною при устройстве многих тысяч верст железных дорог на Западе Европы».

Осознание своей отсталости – обязательное, но недостаточное условие для успешного проведения структурных реформ. Строительство железных дорог потребовало революционных преобразований в сооружении мостов и в металлургии, а эта проблема тут же уперлась в проблему кадров. Немногочисленные российские университеты специализировались в основном на гуманитарных дисциплинах, а стране требовались тысячи инженеров. Даже при помощи западной профессуры рассчитывать на подготовку «профильных специалистов» из отпрысков столбовых дворян не приходилось.

Пришлось в массовом порядке сажать за парты «кухаркиных детей», а для их обеспечения учебниками и тетрадями – создавать практически с нуля полиграфическую промышленность. Список необходимых инноваций можно легко продолжить, но и перечисленные изменения невозможно было осуществить в рамках сословной структуры российского общества.

Сказав «а», высшее сословие было вынуждено произносить и последующие буквы алфавита. Конечным результатом этих упражнений явилось принятие манифеста 17 октября 1905 г. То есть попытка защитить сословные привилегии привела фактически к отмене сословий. Тут самое время процитировать Джона Мейнарда Кейнса: «Мы ждем неминуемого, но случается неожиданное».

«Мы живем, под собою не чуя страны»

Полагаю, читатели уже догадались, куда я клоню. Вызовы, с которыми сегодня столкнулась белорусская модель, не являются чисто экономическими уже в силу того факта, что чисто экономических вызовов не существует в природе. Подобно тому как в XIX в. строительство железных дорог оказалось невозможным в условиях сословного общества, так и в XXI в. бессмысленно пытаться производить конкурентоспособную продукцию в рамках модели, не предусматривающей разделения власти и собственности.

То, что доказало свою эффективность в Киевской Руси при торговле собственным населением на невольничьих рынках Византии и Персии (в Киеве молодая девушка стоила 2 куны, а в Константинополе – 100) не приносит желаемой отдачи при производстве грузовых автомобилей и тракторов.

Неразделенность власти и собственности означает, что тот, кто обладает властью, тот и обладает собственность. По такому принципу организуются унитарные предприятия (УП). Самое известное предприятие с одним владельцем в Европе – это УП «Беларусь». Имя его владельца ни для кого не является тайной.

За последние годы из экономического блока властной «вертикали» неоднократно поступали смелые предложения разделить функции регулятора и собственника. В этом смысле не стал исключением и «Кастрычніцкі эканамічны форум». Интересно, понимают ли реформаторы, к каким последствиям это приведет? Ведь дать «зеленый свет» подобным реформам – это все равно что согласиться сломать политический строй. Владелец УП «Беларусь» это прекрасно понимает. Отсюда его предложение «резать тех, кто это предлагает».

Как тут не процитировать российского социолога Симона Кордонского: «Мое глубокое убеждение состоит в том, что основной посыл реформаторства – то, что для реформатора не имеет значения реальное состояние объекта реформирования. Его интересует только то состояние, к которому объект придет в результате реформирования».

Конечное состояние подробно описано западными гуманитарными науками, но к белорусской модели все это интеллектуальное богатство напрямую отношения не имеет.

Что касается знания реформаторами реального состояния объекта реформирования, то ни о какой системности не может быть и речи. Повторяется история СССР, когда гуманитарии специализировались на начетничестве.

Но вернемся к УП «Беларусь». Ее унитарность относительна. При внимательном рассмотрении мы обнаруживаем матрешку – систему вложенных друг в друга УП (поместий в терминологии С. Кордонского). Подкреплю данное наблюдение комментарием Лукашенко: «Вы (губернаторы и председатели райисполкомов. – Прим. автора) – маленькие «президенты» на своих участках, у вас достаточно широкие полномочия и функции, стиль работы примерно такой же, правда, перебирать не надо, а то многие копируют».

Как большой президент отреагировал на предложение лишить его права выполнять функции регулятора и собственника, я описал выше. Полагаю, армия маленьких «президентов» отреагирует аналогичным образом. Учитывают ли эту реакцию реформаторы? Вопрос риторический.

Любое действие рождает противодействие. Реальные реформы затронут интересы не только «президентов» всех размеров, но и население. Я внимательно отслеживаю все информационные сообщения, содержащие слово «реформы», однако что-то не припомню опасений по данному поводу. В лучшем случае речь идет об отсутствии «очевидного общественного запроса на проведение реформ».

Объективная причина, крыть нечем. Однако сложно представить, чтобы Сергей Витте или Петр Столыпин начинали реформы после того, как неочевидный общественный запрос становился очевидным. Столыпину, между прочим, пришлось распустить II Думу и изменить избирательное законодательство, иначе получить поддержку своих инициатив он не мог.

Наш общественный запрос, как отмечал в свое время историк Александр Ахиезер, – это всегда запрос на восстановление уравнительности, на воплощение некоторой абсолютной правды. Ждать же от населения запроса на реформы, повышающие экономическую эффективность, могут только крайне наивные люди.

Что мы имеем в сухом остатке? В сухом остатке мы имеем государство, неспособное адекватно реагировать на современные вызовы, и общество, большая часть которого не предъявляет претензий такому государству.

В очередной раз процитирую владельца УП «Беларусь»: «…Мы находимся в непростой ситуации, поэтому не получится подменить реальную работу в экономике некими реформами (в том числе радикального характера), которые абсолютно неприемлемы, особенно в кризисный период».

Какой же период следует считать благоприятным для проведения реформ? История подсказывает, что владельцы УП соглашаются на их проведение, только ощутив приближение катастрофы. Александра II начал реформы после поражения в Крымской войне, Горбачев – после шестикратного падения цен на нефть.

Справедливости ради следует отметить, что пока  Россия в состоянии подставлять белорусской модели плечо, катастрофа ей не грозит. Тут ключевое слово – «пока». Но тем, кто специализируется на составлении прогнозов, следует помнить, что Россия, как справедливо заметил в 1918 г. философ Василий Розанов, способна «слинять за три дня». Что она и проделала дважды в прошлом веке.

***

Разумные действия отличаются от неразумных тем, что предусматривают временные жертвы. Требовать разумных действий от широких масс бессмысленно, а от белорусской власти – бесполезно ввиду отсутствия соответствующих механизмов (например, выборов).

Все это не отменяет реформаторской риторики и даже отдельных реформаторских телодвижений. Главное, чтобы они не ставили под сомнение ничем не ограниченные права владельца УП «Беларусь».

И, завершая статью, предлагаю вернуться к ее началу. В 1800 г. разница в доходах на душу населения между странами-лидерами и странами-аутсайдерами была четырехкратной. Сегодня лидеры опережают аутсайдеров в 100 раз. Все возрастающая разность экономических потенциалов на наших глазах порождает очередное великое переселение народов. Поток переселенцев ежегодно пополняют тысячи молодых и образованных белорусов.

В режиме «здесь и сейчас» стабильность УП «Беларусь» от потери части активного населения только выигрывает, а в ином режиме данная архаичная конструкция и не способна существовать.

Читайте также:

• Быть или не быть реформам на финансовом рынке Беларуси?
• Есть ли альтернатива структурным реформам в Беларуси?
• Правительство подготовило программу структурных реформ