Бунт законопослушных

Александр Лукашенко разделил учителей на две категории – верных и неверных. Верным педагогам он пообещал всю доступную защиту, неверных присудил к изгнанию из школ.

В далекие уже времена точно так же разделили журналистов – лояльных ему нарекли «честными», критиковавших его – «нечестными». С той поры в государственных газетах, на радио и телевидении «нечестных» журналистов не было.

Госмонополия скоропостижно скончалась

Были только «честные» акулы пера. Если их творения не удовлетворяли запросов читателей, то те могли обратиться к авторам «нечестным» и, таким образом, взглянуть на один и тот же предмет с нескольких сторон, и составить собственное представление о происходящем. После массового распространения Интернета прежняя государственная монополия на истину в СМИ скоропостижно скончалась, а вместе с ней сократились возможность «честной журналистики» в манипулировании общественным мнением.

В образовании сложилась аналогичная ситуация, но в отличие от журналистов и читателей, отношение школы и учителей с родителями и учениками регламентировано более строго. Школа «сеять разумное, доброе вечное» обязана в рамках обязательных государственных программ, а ученики – усваивать получаемые знания, отчитываться перед учителями, получая оценки. Если речь идет о точных и естественных дисциплинах, то особых проблем не возникает. Конфликты сторон сводятся к тому, чтобы учителя умели учить (доходчиво доносить информацию), а ученики умели полученные сведение усваивать и пользоваться ими на практике.

Например, при поступлении в институт.

Честные сеятели

Но если же речь идет о гуманитарном знании, то знаменитая строка из стихотворения Николая Некрасова «Сеятелям» требует «именно честности» от школьного учителя, который сеет некие «вечные ценности», предназначенные для новых граждан, сторонников гуманизма, носителей прогрессивного мировоззрения. У Некрасова учителя названы «честными сеятелями добра, правды», образец чего он видел в Виссарионе Белинском.

Некрасов не мог предполагать, что этика как наука со времен будет в новой школе названа классовой, партийной, равно как и мораль. По этой новой социальной норме нравственность рассматривали с точки зрения прагматизма – насколько она полезна делу революции, государству, диктатуре пролетариата, позже общенародному государству. По «брежневской» конституции 1977 года гражданам гарантировались всякие и широкие права, но их применение ограничивалось идеологически. Например, ученый имел право на свободное научное творчество, но только в том случае, если он убежден в верности коммунистических идей.

Таким образом, СССР был идеократическим государством, основанном на коммунистической идеологии, функционирование которого поддерживалось громадным пропагандистским аппаратом, карательными органами подавления демократических свобод и внедрения единомыслия в стране. По словам Федора Степуна, идеократия представляет собой идейное «насилование народной жизни институционо закрепленными, вооруженными и в качестве единого на потребу высочайшей к обращению предложенными верховными идеями».

Как и при любом тоталитаризме, в СССР общество управлялось элитами на основе их собственных идей. По этой же причине в стране в нужные моменты появлялись вожди и культ их личности. Правда, многие культы оказались нереализованными ввиду очевидной несостоятельности вождей.

Больше всех боялись диссидентов

Разумеется, в СССР не могло быть откровенных антикоммунистов и антисоветчиков, хотя они были и, как оказалось впоследствии, были очень симпатичными людьми. Но больше открытых идейных и политических противников власти опасались диссидентов. Которые не расставались с текстами конституции и других «кодексов» и требовали от властей, чтобы они сами жили и управляли обществом в соответствии с задекларированными ими идеями и законами.

Поскольку практика и теория хронически не совпадали, то поле деятельности для диссидентства было огромным. «Новых законников» сажали, направляли на принудительное лечение в психушки, но численность их росла, набрав критическую массу в застойные времена.

Государственная идеология доминировала в советской школе и была заботливо пересажена в белорусскую школу. Взрастил ее сам Лукашенко. Он много потрудился над формированием культа самого себя, помогли местные идеократы, Личность, использованная в качестве исходного материала, оказалась своеобразной, соответственно культ оказался одним из самых оригинальных. Но ведь многие и многие его восприняли: «Если не он, — говорят, — то кто? Нет никого». Сам он тоже поверил в свою исключительность, тем паче это несложно, располагая такими «царскими полномочиями». Подобно Людовику XIV он приравнял себя к государству, точнее (не монарх же!) приватизировал казенное движимое и недвижимое, заодно и прозябающий под их надзором «народец».

И вот что получилось в конкретном данном пункте: образование государственное, школы государственные, идеология государственная – те, кто им следует, почет и уважение, тем кто не согласен, с вещами на выход.

Пардон, но это говорит гарант Конституции, согласно которой «Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразии институтов, идеологий и мнений. Идеология политических партий, религиозных или иных общественных объединений, социальных групп не может устанавливаться в качестве обязательной для граждан». Но получается, что Лукашенко и его «правящая обществом элита» покусились на принципиальные положения конституции, подменили их содержание, и пробуют навязать свои идеи и мнения всем гражданам.

В особенности госслужащим, в особенности — учителям.

Как говорится, никто такого права ему не давал. Сам взял, сам принял для исполнения, сам пробует навязать всем остальным идеи, выполненные по госзаказу местными мудрецами.

Не позволяют жить по закону

Хочу отметить, что в большинстве своем белорусы остаются законопослушными. Если кто и слывет бунтовщиком по разряду Пугачева или опасным неврастеником, пугающим оружием мирную столичную публику или мечтающим о Кровавом Воскресенье для «овечек», то он не принадлежит к их компании. Как показали последние выборы, белорусы остаются диссидентами, требующими от властей соблюдать Конституцию и законы, которые они для себя придумали.

То есть речь тут идет не столько о государственных идеологиях, сколько о возмущении властями, живущими не по закону и лишающими граждан возможности жить по закону.