С саблями на танки

Президент Польши Анджей Дуда не так давно сделал интересное заявление, сравнив Россию со своей страной: «Россия — наш большой сосед, страна с намного большим потенциалом, чем у Польши. За исключением одного — я думаю, что у нас больше смелости, мы более храбрые и способны бороться до конца. Это то, что мы продемонстрировали во Второй мировой войне».

Разумеется,  эти слова вызвали резкий отпор российских граждан, во многом справедливый. Ведь на самом деле поляки храбро сражались за независимость своей страны, но не меньшую храбрость проявили бойцы Красной Армии, которая и освободила Польшу. И на самом деле польское правительство бежало, бросив страну и армию, в отличие от советского руководства, которое не покинуло Москву даже в катастрофические дни октября 1941 года.

Преданные без лести

На самом деле, поляки, которые приняли участие в военных действиях на территории Польши и Германии были вооружены советским оружием и техникой. Об этом можно судить по польскому популярному в 60-е годы приключенческому фильму «Четыре танкиста и собака». Короче, ассоциаций для сравнения в пользу или против той или иной страны, множество. Готовые как для комедийных сюжетов, так и для трагических ситуаций, в которые попадали люди на войне.

К слову, никто еще не отказывал полякам в храбрости, проявляемой на поле брани, причем, она часто превращалась в безрассудство. Хрестоматийным в этом смысле является рассказ Льва Толстого о переправе польского уланского полка через Вилию без разведывания брода. Только ради того, чтобы продемонстрировать свою лихость и ловкость Наполеону, который мог видеть эту сцену: «Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядом человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали». Когда адъютант обратил внимание императора на преданность поляков его особе, тот выразил неудовольствие тонувшими уланами.

Как написал Толстой, человек сорок поляков потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. А большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек реку переплыли. Но как только они выбрались на вражеский берег, они закричали «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон. Но там его уже не было, хотя избежавшие утопления уланы в ту минуту считали себя самыми счастливыми из всех людей.

Как говорится, преданные без лести.

Национальный характер?

Черчилля это свойство поляков всегда раздражало. Мол, те умеют затеять добрую драку неприятелю, но часто их самих приходится спасать от гибели своим союзникам. И не в самое подходящее время, и с большими силами, которые можно с большим успехом использовать в более подходящих местах.

Национальный характер? Может быть. Если бы русские жили в Польше, то они, вероятно, воевали бы по-польски. А Россия велика. Но и ей в трудную минуту не единожды приходилось обращаться за помощью к другим странам и народам. К той же Польше, хотя она мало чем могла помочь Советам. Известно, что к 22 июню 1941 года дипломатических отношений между СССР и Польшей, которую представляло находившееся в изгнании в Лондоне правительство во главе с генералом Сикорским, не существовало. До этого дня территорию Польшу делили между собой гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз. А после разразился блицкриг. Красной Армии пришлось оставить немцам и приобретения в Польше, и с угрожающими темпами свою собственную территорию.

В такой ситуации СССР пришлось срочно восстанавливать дипломатические отношения, что произошло уже 30 июля 1941 года. Убедительное свидетельство военного бессилия Красной Империи. Ей потребовались любые союзники, хотя бы даже и покоренная вермахтом Польша. Москве пришлось признать утратившими силу «советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше». То есть вопрос о Западной Беларуси и Западной Украине, которые уже были воссоединены в братских союзных республиках и вступили  в состав СССР, оставался открытым. И для Польши, и для СССР — свои интересы, своя война у каждого, и каждая из армий воюет по-своему.

После сентября 1939 года в СССР о польской армии говорили пренебрежительно. Мол, самолеты и танки у них негодные, гонору у солдат много, они готовы на танки с саблями бросаться. Спустя некоторое время уже в Германии так уничижительно отзывались о советской технике. Что-то было правдой, что-то нет, но до сих пор существует мнение, Красной Армии, правда, в огромном количестве пришлось воевать на устарелых самолетах и танках. Оказалось, что еще хуже, чем полякам, у которых самолетом и танков почти не было.

Быль, а не «утка»

В те первые недели вторжения вермахта в Польшу, военные действие анализировались в штабах большинства армий мира. Не удивительно, что такой работой занимался и финский маршал Карл Маннергейм. Особое внимание старого кавалериста, служившего когда-то в тех местах, привлекали действия польской кавалерии.

Особый его интерес вызвал победный исход сражения двух полков Волынской кавалерийской бригады в первый же день войны с 4-й танковой дивизией немцев. Надо сказать, что маршал в это не сразу поверил. Кавалерия против танков? Фантастика. Журналистская утка.

К слову, из этой «утки» родился миф о катастрофической отсталости Польши, в том числе и в военной сфере, которая вот таким образом, с саблями на танки, пыталась разгромить самую современную армию мира.

Польша, разумеется, уступала Германии во многих отношениях, прежде всего экономически, но это отставание имело несколько иные причины и последствия.

А польские уланы на самом деле добились успеха в том первом для Мировой войны сражении. Выскочив из леса по обеим сторонам дороги, кавалеристы оказались в середине растянувшейся на марше танковой колонны. Их неожиданное появление обескуражило танкистов, которые стали тормозить свои машины, маневрировать, в поисках позиции для ведения огня, поскольку поляки не попадали в сектор обстрела их пулеметов.

И, как это всегда бывает при неожиданном нарушении порядка и желании его тут же восстановить, неразбериха только усилилась. Головные машины, оторвавшиеся от колонны, повернули назад, на звуки выстрелов. Брошенные уланами дымовые шашки не позволили им разобраться в ситуации, которая недвусмысленно говорила о нападении на колонну притаившихся в засаде польских танкистов. Открыв огонь на поражение, немцы на самом деле ударили по своим. Те ответили, и между немецкими танками начался бой на встречных курсах. Столкновение оказалось упорным. Немцы не хотели уступать каким-то полякам, но когда их командиры все-таки решились на отход, на поле боя остались подбитые танки и бронетранспортеры. Немецкие.

Как отметили историки, никто из немецких специалистов  не написал об этой крупной неудаче 4-й немецкой танковой дивизии под Мокрой в первый день войны. Очевидно, миф о «превосходстве немецкого военного искусства» до сих пор согревает души многих немцев. В СССР примерно такое же некритическое отношение сохраняется к мифу о безрассудстве польских военных, хотя никто не сомневается в их смелости.

Летом и ранней осенью 1941 года немецкие газеты часто писали о блестящих успехах своих танкистов. Танковая рота уничтожает пехотный батальон. На выручку ему из леса вываливается лава советской кавалерии. Попадает под фланговый пулеметный огонь. Через сорок минут все кончено. Поле усеяно трупами солдат и лошадей. Немцы удивляются делу своих рук и не усердствуют в преследовании горстки уцелевших бойцов. Те находят убежище на опушке леса и, смертельно уставшие, пробуют подкрепиться куском черствого хлеба и завалявшейся у кого-то единственной луковицей. На них натыкается группа военных. Слава Богу, свои, русские! Но раздаются выстрелы — отделение НКВД довершает дело, начатое немцами. Идет зачистка пространства от паникеров и трусов.

Если и миф, то очень похожий на правду. Как сказал бы искусствовед в штатском, соответствующий принципу единства действия, времени и места. Такие мифы совершенно органично воспринимаются обыденным сознанием и образуют систему, определяющую ценностное значение тех или иных исторических событий.