Свобода против борьбы за показатели

В прошлом году из девяти «важнейших параметров прогноза» были выполнены четыре: индекс потребительских цен, энергоемкость ВВП, рентабельность продаж в промышленности, внешнеторговое сальдо. Невыполненными оказались прогнозы-задания по темпу росту ВВП, вводу жилья с господдержкой, производительности труда, экспорту, росту доходов населения.

Премьер-министр Андрей Кобяков, который докладывал об итогах, в общем, провального хозяйственного года, предостерегал заинтересованных и ответственных за состояние экономики лиц: «Никто не освобождал правительство, местные органы власти от нормативных предписаний указа Лукашенко № 504». В директивном реестре Лукашенко числится 7 «важнейших параметров» и несколько десятков «основных социально-экономические показателей», установленные для разных сфер и отраслей. Все они взаимозависимы, поэтому, невыполнение какого-нибудь «основного показателя» может не позволить выполнить тот или иной «важнейший параметр». Например, сокращение розничного товарооборота в реальности уменьшает ВВП, представляющей собой рыночную стоимость всех конечных товаров и услуг, произведенных в экономике в течение года, поскольку часть которой не потребляется, а «зависает» в ненормативных складских запасах. Для их хранения требуются дополнительные ресурсы, а со временем возможные уценки и прочие неприятности.

В январе-июле прошлого года производство ВВП составило всего 95,9% к аналогичному периоду 2014 года, и сейчас вместо «высочайше утвержденных» на год в 100,3% за январь-июль фактически ВВП набрал только 97,3%. И не мог набрать больше, поскольку все остальные «директивы» ушли в минус: экспорт товаров и услуг – 83,9%, внешнеторговое сальдо – минус 0,7% к ВВП (должно было быть 0,2%), реальные денежные доходы населения – 93%, производительность труда – 99,3%, ПИИ на чистой основе – 69,7% от утвержденного.

Вместо роста, произошло «сжатие» экономики. Возможно поэтому соблюдается единственный параметр, индекс потребительских цен, который является простым следствие этих негативных процессов, в первую очередь, падением реальных доходов населения: заработной платы – на 4%, пенсий – на 5,3%.

Месяц назад Андрей Кобяков, оценивая усилия своего правительства в первом полугодии, отмечал, что предприятиям Минпрома, воспользовавшись господдержкой, удалось «в этих непростых условиях» нарастить объемы производства – 100,7% к уровню прошлого года, по итогам семи месяцев – 101,4%, уменьшить запасы на 2 трлн. неденоминированных рублей, сократить численность убыточных предприятий и их убытки. По его мнению, позже «экономическое оздоровление» дойдет и до других предприятий и отраслей. Оснований для такого оптимизма не много. Как сообщил Белстат, в июле текущего года оптовый товарооборот составил 83,1% оборота июля 2015 года, розничный товарооборот – 94,7%, товарооборот общественного питания – 96%. О падении экспорта я упоминал выше. Если у правительства получиться нарастить производство, то для реализации продукции ему понадобятся иные (неторговые) каналы реализации, о которых оно молчит.

Молчит, вероятно, потому, что таких каналов нет. Экономике приходится довольствоваться обычной торговлей, которая перенасыщена белорусскими товарами на внутреннем и внешнем рынках. Закономерно ухудшается финансовое здоровье предприятий, хотя, казалось бы, ухудшаться оно не должно, и не может. Но в первом полугодии количество убыточных организаций увеличилось до 1 738 (до 22,8% с 18,3% к общему количеству). В сельском хозяйстве – до 26,1% против 14,2%, а в промышленности (с учетом системы Минпрома) доля убыточных предприятий сократилась только на 1% и составило 28% от общей численности. А ведь убыточные предприятия есть везде – в строительстве, на транспорте, в торговле.

До 31,5% увеличилась доля организаций в общем количестве, которые не имеют собственных оборотных средств, а 12,2% имеют их ниже нормативов. Стоит ли говорить об их платежеспособности и финансовой устойчивости. Что касается непосредственно производства, то официальная статистика рисует удручающею картину. Вопреки требованиям экономить и сберегать, поскольку неэффективность уже угрожает безопасности государства, затраты на производство и реализацию продукции (работ, услуг) в народном хозяйстве выросли на 12,7%, в их числе материальные затраты на 15,6%, на импортное сырье и комплектующие – на 25%, на топливу и энергию – на 19,3%.

То есть материалоемкость, включая затраты на энергоносители, растет стремительными темпами обгоняющими инфляцию, резервируя за ней еще большее место в будущем. Напротив, затраты на оплату труда увеличились только на 4,6%, отчисления на социальные нужды – на 3,1%. Не успевая за ростом цен. В структуре издержек доля материальных затрат выросла с 64,1% до 65,8%, оплата труда снизилась с 17,5% до 16,2%, отчисления на социальные нужды – с 5,7% до 5,2%.

Вот такая тенденция. Очевидно, что экономика не готова снизить себестоимость производства за счет рационализации использования материальных затрат. Они растут и абсолютно, и в структуре затрат. Поэтому автоматически абсолютно и относительно падает оплата труда. Как следствие, падает покупательная способность населения, сужается потребительский рынок, а в результате для выживания экономике приходится сокращать объемы производства.

Это даже не тенденция, а закон экономики, которая работает на рынок, где основным регулятором является платежеспособный спрос. Правительство пробует (наше правительство этим постоянно занимается), приспособить рыночный механизм к своим бюрократическим соображениям, но отменить его не может, даже устанавливая для него 7 обязательных «важнейших параметров» и множество «основных». Потому что единственным диктатором рынка является сам рынок. Тот, кто соблюдает его законы, приобретает экономическую свободу, то, кто их нарушает, обречен на борьбу за показатели.