Камиль КЛЫСИНЬСКИЙ: «Растущая стоимость обслуживания внешнего долга — это очень опасно»

Белорусское правительство продолжает политику экспериментирования с реформами. На это обратил внимание аналитик Центра восточных исследований (Варшава), специалист по Беларуси Камиль КЛЫСИНЬСКИЙ в интервью БЕЛРЫНКУ. Обозреватель БЕЛРЫНКА пообщалась с ним в кулуарах конференции в Минске в конце октября.

— Камиль, о ситуации и перспективах белорусской экономики мы с вами разговаривали год назад. Что изменилось за это время? Видите ли вы новые вызовы для экономики Беларуси? Обозначились ли какие-то новые позитивные тенденции?

— Каких-то новых вызовов для белорусской экономики, как и серьезных изменений в экономической политике Беларуси, я не наблюдаю. Сохраняются те же тенденции, которые были выражены раньше. Видно, что правительство постоянно делает упор на определенные точки — ограниченные точки — реформирования экономики. В рамках этих ограниченных точек реформирования правительство, можно сказать, продолжает политику экспериментирования с реформами.

— Но у нас недавно правительство поменялось…

— Правительство поменялось, но я пока не вижу слишком больших изменений в общей экономической политике. Потому что в такой стране, как Беларусь, даже глубокая реконструкция правительства не означает (или не всегда означает) сильные изменения в экономической политике. Остается тот же президент, который ставит рамки – красные флажки, куда правительству разрешается входить, а где не разрешается действовать.
Видно, что новый премьер-министр Беларуси Сергей Румас — человек с опытом и знающий дело в экономике, известный по белорусским меркам реформатор. Но он тоже сдерживается некоторыми членами правительства, а, прежде всего, президентом, который в силу политических условий и причин не заинтересован в системном и глубоком реформировании экономики.

А именно – в госсекторе, где власти хотели бы удержать контроль и одновременно успешно модернизировать устаревшие производства. Это — немножко противоречивый подход, особенно при нехватке финансовых средств в бюджете. Без инвестора это сделать сложно. А также без других стабилизационных программ, в том числе стабилизационной программы МВФ. Но для меня тоже нет большого сюрприза, что сотрудничество Беларуси с МВФ находится в подвешенном состоянии.

— Белорусский министр экономики недавно назвал это состояние «расширенной паузой».

— «Расширенная пауза» – это не кофе-пауза, а гораздо глубже и длиннее. А я в последнее время вспоминаю высказывание министра финансов Беларуси, который отрытым тестом сказал: наш президент возразил по условиям сотрудничества с МВФ, поэтому все приостановилось — и планы по реформированию госсектора и реформы в ЖКХ. Подозревалось и раньше, что политические факторы здесь решили вопрос в отрицательную сторону.

— Вы сказали, что белорусское правительство продолжает политику экспериментирования с реформами. Что имеется в виду?

— Мы видим, что государство продолжает реформы или пытается сохранить уровень реформ, который был уже проделан, в IТ-сфере и реформе малых и средних предприятий.

Насчет IТ-сферы. Здесь для меня, возможно, есть сюрприз. Недавно в Беларуси прошел семинар по оценке актуального состояния изменений в этой сфере в рамках декрета – либерального, кстати, по своему содержанию. Оказалось, что не все работает, как планировалось. Особенно по криптовалютам есть много «но» и опасений. И создается ощущение, что и президент Беларуси тоже недоволен скоростью реформы и отдачей от нее в IТ-секторе.

— Вы акцентируете на этом внимание, потому что рассматриваете IТ-сектор как новый драйвер роста белорусской экономики?

— Да. Была такая надежда, что это будет такой динамичный экономический драйвер, — новая точка экономического роста в Беларуси. Такой успешный пример, который во многом поможет в переговорах с международными финансовыми институтами как пример успешных действий – очень современных и прогрессивных действий белорусских властей.

— На мой взгляд, идея разумная, но в контексте существующих системных проблем белорусской экономики это больше похоже на имиджевый шаг. До цифровизации белорусской экономике, увы, еще очень далеко.

— Да, для белорусского государства с точки зрения пиара и экономического опыта очень важно было сделать такой шаг. И для меня ясно: этот эксперимент нужен и он понятен в тех ограниченных условиях, в которых работают белорусские власти.

Вторая сфера — малое и среднее предпринимательство. Обнадеживает, и здесь я опираюсь на оценки белорусских экспертов, что в Беларуси недавно правительство приняло новую стратегию по развитию предпринимательства.

— Пока, увы, она весьма декларативная.

— Она рамочная, конечно. Но в оценках многих экспертов это — движение в нужном направлении. Конечно, этому документу не достает конкретики. Но есть в белорусском правительстве люди, которые положительно смотрят на частный бизнес. Пример – господин Турчин (Александр Турчин – первый вице-премьер Беларуси, председатель Света по развитию предпринимательства. Прим. ред,), который имеет большой опыт в работе с бизнесом и сейчас занимает влиятельную позицию в правительстве. Это создает определенную почву для развития частного бизнеса в Беларуси. Но какие от этого будут плоды, сказать сложно.

Тем не менее, очевидно, что новое правительство сохраняет желание экспериментировать с реформами в этих двух сферах.

— А что вас разочаровывает в экономической политике Беларуси?

— Не обнадеживает то, что происходит в госсекторе. И то, что я узнаю с каждым своим приездом в Беларусь, — что ухудшается, например, состояние нефтяного сектора. Не все так безоблачно в этой сфере, которая долгое время была и пока еще в определенном смысле остается драйвером экономического роста в Беларуси.

Но может случиться так, что белорусские власти просто не успеют «заменить» прежние точки роста, которые ранее были успешными, как то крупный сектор в нефтянке, машиностроении, и заменить их растущими, но еще не совсем развитыми секторами – как IТ и малые и средние предприятия.

Я знаю, что правительство Беларуси провозгласило хорошую идею: чтобы МСП сформировали до 2030 года половину ВВП (пока это — около 25%). Цель хорошая, но как этого достичь за такое короткое время – за 10 лет с лишним? Чтобы это сделать, скорость реформ в Беларуси должна быть большей и более глубокой. А с этим есть проблемы.

Поэтому есть много опасений относительно перспектив развития белорусской экономики.

— Чем чревата, на ваш взгляд, для Беларуси приостановка переговоров по программе сотрудничества с МВФ?

— Растет зависимость от России, которая является фактически единственным источником для Беларуси дешевых кредитов. А насчет привлечения коммерческих кредитов – евробондов и других заимствований, то здесь появляется большая проблема, серьезный вызов: растущая стоимость обслуживания внешнего долга. И это — действительно большая нагрузка для белорусского бюджета и серьезная проблема для белорусских властей.

В этом вижу — и не только я — одну из самых больших угроз для белорусской экономики и для стабильности белорусских финансов. Рефинансировать долг можно, много стран так делают. Но тенденция повышения стоимости обслуживания этого долга – это очень опасно.

— В перспективе, как сообщил недавно министр экономики Беларуси Дмитрий Крутой, белорусское правительство ставит перед собой цель по рефинансированию до 75% выплат по валютному долгу. Но в ближайшее время Беларусь может получить неплохие ресурсы от растаможки российской нефти, экспортных пошлин на нефтепродукты, а также получить компенсацию за налоговый маневр…

— Это говорит о том, что Беларусь еще больше привязывается к России и зависит от нестабильных, запутанных и очень кулуарных переговоров с ней. Это не является системным решением экономических проблем Беларуси.

— Сохраняется ли интерес польских инвесторов к белорусской экономике, — в частности, к проектам в сельхозпереработке, о чем ранее заявляли в том числе представители польских деловых кругов?

— Российские санкции являются важным отрицательным моментом на пути реализации подобного рода проектов. Известно, в частности, что польские производители яблок потерпели от санкций, хотя могли бы продавать их в России, и в Беларуси. Здесь — столкновение большой политики с интересами отдельных групп производителей.

— Определенные надежды в Беларуси польский бизнес ранее связывал с новыми возможностями в связи с созданием ЕАЭС.

— Иллюзий насчет ЕАЭС у польского бизнеса нет. Иногда этот фактор все еще указывается как конкурентное преимущество Беларуси для зарубежных инвесторов – возможность свободного выхода на евразийский рынок. То есть говорится, что если инвестор вложит свой капитал в Беларуси, то будет иметь свободный доступ к рынкам России, Казахстана и других стран – Армении и Кыргызстана (но их рынки не такие большие, чтобы учитываться как важный фактор). Однако есть много подозрений, что ЕАЭС не работает так, как работает ЕС. То есть, в евразийском союзе нет транспарентных процедур. Идут такие сигналы, которые только убеждают наших инвесторов, аналитиков – в том числе и меня, — что ЕАЭС замедляет свое развитие, мягко говоря.

Есть также большие сомнения, что в ЕАЭС с 1 июля 2019 года заработает общий рынок электроэнергии. Имеются также большие сомнения насчет создания в ЕАЭС к 2025 году общих рынков газа и нефти.

Все это показывает, что лидеры стран, входящих в ЕАЭС, все равно продолжают свои постсоветские привычки (или модернизированные привычки) решать все лично, без каких-либо процедур, кулуарно – в зависимости от сиюминутных интересов. Это не способствует развитию интеграционной структуры.

— После потепления отношений Беларуси и ЕС немного активизировалась и тема двустороннего польско-белорусского сотрудничества. Какие проекты в экономической повестке Польша-Беларусь, на ваш взгляд, сейчас наиболее актуальны и реальны?

— Думаю, есть два направления, которые можно рассматривать серьезно. Хотя и здесь есть много «но».

Это, во-первых, диверсификация поставок нефти для Беларуси. Мы знаем про попытки Беларуси привлечь на свои нефтеперерабатывающие заводы небольшие объемы нефти с Ирана. Но можно подумать и про такие возможности (или хотя бы их анализ) с участием Польши: с использованием имеющегося трубопроводного транспорта и перемычек с Беларусью. Это вопрос номер один.

Вторая сфера. Очень перспективно развитие прежде всего железнодорожного транспорта – транзита грузов из Китая через Беларусь и Польшу Шелковым путем. Китайцы заинтересованы в этом проекте, и они будут его развивать. Беларусь является важным звеном на этом пути. Польша – тоже. Думаю, нам стоит с обоюдным интересом развивать этот проект. Для этого важно решить все вопросы, которые сосредоточены возле транспортного узла Малашевичи – Брест на польско-белорусской границе, где имеются проблемы с пропускной способностью. Но их можно решить. Польская сторона свои предложения подготовила. Диалог продолжается.

— По перспективам поставок белорусской электроэнергии в Польшу новостей нет?

— Пока интереса с польской стороны не наблюдается. Польша, скорее всего, опирается на внутренние источники энергии – это главная цель. У нас нет настолько принципиальной позиции в отношении БелАЭС, как у Литвы (но мы понимаем литовские опасения: они гораздо ближе к этому объекту), но в итоге пока Польша не стремится к импорту электроэнергии из Беларуси. Это актуальная позиция. Даже если такая задача числится в основополагающих документах Беларуси, думаю, на данный момент не стоит рассчитывать на этот фактор.

Но сложно сказать, что это будет вечно. Возможно, в будущем появятся факторы, которые смогут поменять этот подход.

— У белорусских чиновников по этому вопросу своя логика: зачем Польше строить свою АЭС, если проще модернизировать уже имеющиеся линии электропередачи в польском направлении и поставлять по ним белорусскую электроэнергию?

— Повторюсь, что сейчас Польша нацелена на использование своих внутренних источников энергии. Но вдруг через 20 лет мы окажемся в другом положении? Сложно спрогнозировать. Однако для эксперта всегда интересно обсуждать разные вопросы и не закрывать окончательно дверь на ключ.

— Камиль, на ваш взгляд, Беларусь в экономическом плане сейчас в большей степени отдаляется от Польши или, напротив, сближается?

— Не сказал бы, что мы отдаляемся. Но, думаю, что, к сожалению, и не сближаемся.

Но если не будем серьезно работать над шансами, которые у нас есть, и не приступим к конкретным действиям, к примеру, по проекту Шелкового пути, — возможно, что будем отдаляться. Тем более, что так или иначе развиваются процессы интеграции Беларуси и России. И это не способствует нашему сближению.