Напоминание о будущем

Готовится к изданию книга «Остров Суоми. Осуществленная утопия» Константина Скуратовича и Александра Куляева. Написана она была еще в 2010 году.  Ее замысел возник у авторов после российско-грузинской войны, когда бывшая советская метрополия, обвинив свою бывшую колонию в нарушении своих государственных интересов, оккупировала Абхазию и южную Осетию и создала на их территориях два псевдосуверенных государства — сателлитов России.

Эта война вызвала большой резонанс на всем постсоветском пространстве, переполошила руководство новых независимых государств, иных соседей России, которые приобрели свой суверенитет благодаря краху СССР.  В этой ситуации особый вес приобрел субъективный фактор — народы, готовые к борьбе за свою независимость, политики, государственные деятели, все граждане страны.

Зрелый читатель помнит нашумевший в свое время роман Василия Аксенова «Остров Крым». Опубликованный в журнале «Юность» в начале 90-х годов прошлого века он тоже вызвал толки и пересуды:

— Каким бы сейчас выглядел Симферополь, если бы на самом деле армии Врангеля удалось бы не пустить в Крым большевиков?! — восклицали энтузиасты.

Их оппоненты ссылались на «Утопию» Томаса Мора. Тоже остров, но такой, которого нигде нет. Не могло существовать и процветающего Крыма, который мог бы выстоять в «интернационалистических посягательствах» СССР.

А между тем, в ХХ веке проект, аналогичный литературному проекту Аксенова, был реализован в Финляндии, которая сумела отстоять свой государственный суверенитет, предотвратить большевизацию страны и вывести ее на самые передовые позиции в мире.

Эта книга о судьбе страны, людей и общества — искавших свой путь в новейшей истории, делавших все, как и все, но свои вопросы решали по- своему. И все там начиналось с фарса, но события, как оказалось впоследствии, переросли в настоящую «гибридную войну», если к ним применять современные оценки.

Поэтому события в современном Крыму, на Донбассе очень напоминают политические и военные технологии, которые применялись Советским Союзом против суверенной Финляндии.

В той войне агрессор своих целей не достиг.

В общем, книга «Остров Суоми. Состоявшаяся утопия» остается актуальной, а с учетом происходящего в сопредельных с Россией государствах, читается как напоминание о будущем.

Представляем главу из книги.

ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ С НЕДОУМЕНИЙ

В европейской истории 1938 год примечателен факт Мюнхенского сговора западных демократий с Гитлером, следствием которого стала ликвидация Чехословацкого государства. Советский Союз в то время к участию в «эпохальных событиях» не привлекался, но это не означает, что Сталина удовлетворяла роль стороннего наблюдателя.

Наоборот, он был активным участником политического процесса, и, может быть, самым главным игроком политического закулисья, где направления развитию задавались разветвленной структурой Коминтерна, национальными подразделениями этой повсеместно внедренной сталинской спецслужбой. Что уж говорить о государствах, которым посчастливилось расположиться по соседству с оплотом всего прогрессивного человечества. И вроде бы не совсем одинаковые эти буржуазные государства, совершенно разное геополитическое положение занимают, резко отличаются по экономическому потенциалу, населены очень своеобразными народами, но каждому в ближайшем времени предстояло пережить одну и ту же напасть. Вторжение СССР под различными предлогами и последующее полное подчинение, включая инкорпорацию. Начиналось все с претензий, которые поначалу кажутся обычными недоразумениями, с провокаций, которые выглядят следствием досадного недопонимания.

Давайте поговорим, обсудим…

Как отмечают финские историки, фактически переговоры между СССР и Финляндией начались 14 апреля 1938 года, когда с просьбой о конфиденциальной встрече к министру иностранных дел Рудольфу Холсти обратился второй секретарь советского посольства в Хельсинки Борис Ярцев. Министр удивился тому, что о встрече просит не посол, а всего лишь второй секретарь, но дал согласие. Возможно потому, что, занимая невысокий пост, Ярцев завел в Хельсинки довольно широкий круг знакомств, с ним легко обсуждали различные вопросы, несмотря на то, что его должность, что все знали, принадлежала к номенклатуре ГПУ. Для жены Ярцева, представлявшей в Хельсинки советское туристическое агентство, привычным было общение с представителями разных слоев общества, особенно среди левых политиков крайнего толка.

На встрече с министром, которая была организована с соблюдением формальных предосторожностей, Ярцев пояснил, что получил от Кремля полномочия обсудить вопрос об улучшении отношений между двумя странами. По словам Ярцева, СССР безусловно уважает независимость Финляндии. Но его руководители убеждены в агрессивных планах Германии в отношении Советского Союза. И если Германия начнет нападение с территории Финляндии, то в СССР это вызовет крайне негативную реакцию. А это, как намекал Ярцев, приведет к вводу советских войск в Финляндии, и потому главное сражение с германским агрессором, весьма вероятно, произойдет на ее территории. СССР не станет пассивно дожидаться того момента, когда войска вермахта вторгнутся в его пределы.

Таким образом, товарищ Ярцев говорит здесь, по меньшей мере, о превентивной войне, хотя на самом деле это только для сокрытия более глубоких намерений.

Но у Финляндии есть выбор. Если она уже на этом этапе продемонстрирует готовность выступить против германской армии, СССР окажет ей всестороннюю экономическую и военную помощь.

Господин Холсти уклонился от дальнейшего обсуждения аргументов товарища Ярцева, сославшись на отсутствие полномочий, но не удержался от вопроса о том, пошлет ли СССР войска против Финляндии в случае нападения на нее Германии. Ярцев ответил утвердительно, если Финляндия не встанет на сторону Советского Союза в войне с Германией.

Вот такое откровенное посягательство на государственный суверенитет Финляндии при декларированном уважении к нему. Или, говоря по-житейски, по выполненных по заказу КГБ детективов, «секретная миссия в Хельсинки», «ТАСС уполномочен заявить» и им подобных.

«ДАВАЙ Я ТЕБЕ ПОМОГУ, ВЕДЬ Я ВСЕ РАВНО ТЕБЕ ПОМОГУ»

Таким образом, встреча закончилась безрезультатно, но Ярцев отнюдь не стеснял себя соблюдением конфиденциальности, и вскоре возможные варианты действий Германии, Финляндии и СССР широко обсуждались в финском обществе. Это вынудило правительство направить Кремлю письменную ноту, в которой сообщалось, что Финляндия не даст разрешения на размещения иностранных войск на своей территории и выражала уверенность в том, что СССР будет уважать ее суверенитет и независимость.

Москва приняла информацию к сведению и заявила, что в случае заключения военного соглашения с СССР, он удовлетворится письменным обещанием Финляндии противостоять любому нападению иностранного государства. Иными словами, Советы настаивали — Финляндии в случае нападения на нее придется принять советскую военную помощь.

«Давай я тебе помогу, ведь я все равно тебе помогу», — это уже самый настоящий ультиматум.

А пока Москва удовлетворилась бы усилением военного потенциала Аландских островов для защиты Финляндии и Ленинграда, обозначив себя в роли поставщика оружия и наблюдателя за ходом фортификационных работ. Еще Москва просила согласия на строительство военно-воздушных и военно-морских баз в Суурсаари, на удалении всего 70 миль от Хельсинки.

Каждый может убедиться (об этом до сих пор говорят всякого рода популяризаторы исторических знаний), что претензии не были чрезмерными. Но финское правительство категорически отвергло эти «мирные предложения», считая (почему-то!), что они фактически ликвидируют нейтралитет Финляндии, соблюдать который она обязалась вместе с другими скандинавскими странами. То есть он, как бы, не только ей принадлежит.

Таким образом, позиции сторон были четко обозначены, и Москва, дипломатично, как казалось Сталину, демонстрировала обиду на непонимание финским правительством ее деликатно сформулированных, очень важных и очень скромных намерений.

Об этом мог узнать каждый финн. Стоило включить приемник и послушать, как первый секретарь Ленинградского обкома партии Андрей Жданов успокаивает «взволнованных» судьбой своего города жителей: «Мы, ленинградцы, сидим у окон и смотрим на мир. Прямо вокруг нас расположены малые страны, которые мечтают о великих приключениях или позволяют искателям великих приключений строить тайные планы внутри своих границ. Мы не боимся этих малых стран. Возможно, нам придется пошире распахнуть наши окна… призвать Красную армию защитить нашу страну…»

Несколько туманно, что финнам уверенности в будущем не прибавляет. Тем более, что в эфире все чаще и настойчивей звучит голос «московской Тилту», финской коммунистки, бежавшей в Советскую Россию после поражения красных в Финляндии в 1918 году. Вещание ведется круглосуточно, передачи формируются из новостей, публикуемых в «Правде» и «Известиях», которые разбиваются песнями в исполнении Ансамбля песни и пляски Красной Армии, популярной классикой. Музыка финнам нравилась, но тем больше их раздражали «беспристрастные» комментарии, в которых Тилту рассказывала о «поджигателях войны из банды Таннера—Маннергейма» (Вяйнё Таннер, министр финансов Финлядии, впоследствии министр иностранных дел). Премьер-министра Кайяндера она называла «паяцем», «каркающим петухом», «извивающейся подколодной змеей», «марионеткой», «слабосильным хищным зверьком без острых зубов, но с отменной хитростью». Иногда его обвиняли в том, что он «стоит на голове», «перевирает факты», «размазывает крокодиловы слезы по грязному лицу», «льет омерзительные слезы паяца, изображающего крокодила».

В переводе на русский это звучит примерно так же, как и современная реклама китайских товаров в китайском же переводе на русский, но, возможно, вполне органично и «хулительно» по-фински. И одновременно по-женски — затейливо, зло, истерично.

НЕУБЕДИТЕЛЬНО ДЛЯ КРЕМЛЕВСКИХ ТОВАРИЩЕЙ

Как сегодня говорят, политкорректностью тут и не пахло. Подчеркнем, это раздражало финнов, но натуральную тревогу у них вызывали так называемые «программные материалы». Например, редакционная статья в «Правде» от 3 ноября, вполне определенная и обещающая: «Мы пойдем своим путем, куда бы он ни привел. Мы позаботимся, чтобы Советский Союз и его границы были защищены, преодолеем любое препятствие ради достижения своей цели». Именно в этот период произошли кадровые перестановки во внешнеполитическом ведомстве СССР. Пост народного комиссара иностранных дел вместо Максима Литвинова занял Вячеслав Молотов. Он приступил к делу сразу, пригласив представителей Финляндии в Кремль для возобновления переговоров «по конкретным политическим вопросам».

Возглавлять делегацию правительство поручило Юхо Кусти Паасикиви, на тот момент занимавшему пост посла Финляндии в Швеции, опытному политику и дипломату, некогда учившемуся в Санкт-Петербурге. Его отношение к Советскому Союзу было объективным и трезвым, на принимаемые им решения не могли повлиять ни симпатии, ни ненависть к коммунизму. Политик верил, что интересы СССР и Финляндии имеют исключительно стратегический характер, они не отягощены ни экономическими, ни идеологическими соображениями.

Этими мотивами руководствовались в Хельсинки, определяя рамки полномочий Паасикиви на предстоящие переговоры. Он не мог согласиться передать в аренду понравившийся Сталину Суусаари, но мог предложить три небольших острова в обмен на кусок Карелии. Он не имел права подписывать никаких пактов о взаимопомощи, но мог и должен был защищать  право Финляндии самостоятельно укреплять Аландские острова. При этом ему надлежало указать Советскому правительству, что любое соглашение подобного рода подлежит ратификации финским парламентом большинством в пять шестых голосов.

Последнее было формально необходимой оговоркой, но крайне неубедительной для кремлевских товарищей, которые прекрасно понимали «классовую ограниченность и бутафорский характер буржуазных демократий» и давно в своей собственной стране действовали по известному из поговорки принципу — закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло. А великие кормчие, как они, возможно вполне искренне, считали, что в политической навигации знают толк.

Начало встречам кремлевской верхушки с финской делегацией, на которых вместе со Сталиным присутствовал Молотов, было положено 12 октября 1939 года. Один из освещавших эти мероприятия журналист впоследствии отмечал, что в постоянно существующей российско-финской повестке дня «есть только один вопрос: как примирить упорное стремление к независимости Финляндии с амбициями России как великой державы».

Понятно, что этот журналист был буржуазным, поскольку все существовавшие до той поры великие государства, включая Российскую империю, могли останавливаться и останавливались в своей экспансии на определенной черте, часто устанавливаемой силой аргументов, а еще чаще, аргументами силы. Но для Советской России такой черты не могло быть в принципе.

ТОРГ НЕ СОСТОЯЛСЯ, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА

Сталин начал обсуждение с различных территориальных требований, особо настаивая на Ханко, который хотел получить в аренду на 30 лет для размещения там военной и военно-морской базы. Ему также «приглянулись» несколько островов в Финском заливе. Он повторил и все свои требования относительно границы на Карельском перешейке, обещая компенсировать территориальные уступки передачей финнам участка вдвое большего в Восточной Карелии.

Но торг в конечно итоге не состоялся. Финляндия отказалась подписать пакт о военной взаимной помощи с Советским Союзом, указав, на невозможность его заключения ни с одной из стран. Контрпредложения Финляндии (три небольших острова в обмен на территорию в Восточной Карелии) не удовлетворили Сталина, который настаивал на необходимости отодвинуть границу на 45 миль к северо-востоку от Ленинграда. На возражение Паасикиви, что это невозможно из экономических соображений, Сталин ответил: «Солдаты никогда не мыслят подобными категориями. Вход в Финский залив должен быть перекрыт с целью предотвращения проникновения в него любой страны. Именно поэтому различные острова и военные базы Ханко включены в наши предложения».

На вопрос Паасикиви, кто собирается нападать на Россию, Сталин ответил: «Возможно, это будет Германия или Англия. Сейчас мы находимся в хороших отношениях с Германией, но в этом мире все может измениться».

С этим утверждением могли бы согласиться и Никколо Макиавелли, и Шарль Морис де Талейран, и Карл Маркс – обстоятельства образуют великих людей, а потом  великие люди образуют обстоятельства. К этому можно добавить одно – породившие великими людьми обстоятельства, закономерно отказывают им в величии.

Как известно, по итогам Зимней войны СССР добился удовлетворения всех своих «справедливых требований» и много взял сверх того. И потому Финский залив перекрыли, а немцы, в самом деле, напали на СССР. Но нападение, хотя его и ожидали и к нему готовились, оказалось неожиданным, и немцы не только на самом деле залив «перекрыли», но и заперли его для советского Балтийского флота. Буквально заткнули пробку в его узкое горло после того, как в Кронштадт в сентябре 1941 передислоцировались уцелевшие корабли Краснознаменного Балтийского флота.

С Финляндией у Кремля вообще всегда получалось смешно. Так, практически одновременно финны узнали о начале Зимней войны и о том, что финскими коммунистами сформировано «демократическое правительство» их страны во главе с товарищем Отто Куусиненом. Информацию в эфир отправила неизвестная радиостанция. А вот товарищ Куусинен, некогда возглавлявший пролетарскую финскую революцию, изгнанный белофиннами в Советскую Россию, был хорошо финнам известен. Равно как и резиденция его правительства — Терийоки (сегодня Зеленогорск Ленинградской области), первый финский город, «освобожденный» Красной Армией. На самом деле курортный Терийоки был оставлен финскими пограничниками без боя. Так что «финский Ленин – Куусинен» ничем особенно не рисковал, выбрав Терийоки-Зеленогорск  в качестве «колыбели» еще одной, как представлялось, победоносной Социалистической революции.

Показательно, что в Терийоки не нашлось претендентов на место в правительстве Куусинена, поскольку местное население не стало дожидаться «освободителей» и благоразумно покинуло город вместе с пограничниками. Так что «советское правительство» в Финляндию пришлось завозить из Москвы и Ленинграда, где еще оставалось некоторое количество финских коммунистов, уцелевших после недавней великой чистки Советской Родины от всяких и разных «врагов народа». Отто Куусинен оказался всего лишь старшим по команде, назначенным на должность, благодаря прежним заслугам перед революционной Финляндией и будущими перед СССР.

Впрочем, для правительства не столь важно место, где составляются документы, сколько содержание этих самых документов. В Москве ли это было, или в Терийоки, или в ленинградской квартире Куусинена, но наркоминдел СССР Молотов сумел моментально договориться с главой «народного правительства» и взять от него все, что требовалось Кремлю. И полуостров Ханко кремлевские товарищи получили в аренду, и остров прикупили в Финском заливе, и требуемую часть территории Карельского перешейка, и финскую часть полуострова Рыбачий. За него Народной Финляндии предполагалось заплатить 300 миллионов финских марок.

В общем, обычная схема, не раз использовавшаяся в истории странами-агрессорами для «гламурного прикрытия» нападения, но особенно полюбившаяся советскому руководству. С вариациями она применялась и в Венгрии в 1956 году, и в Чехословакии в 1968-м, а затем в Афганистане. События лета 2008 года на Кавказе показали, что и современная демократическая Россия охотно пользуется «наработками» советской дипломатии.

Скажете, что в этом смешного? Некогда Державин писал «О, росс! Зачем тебе союз, шагни и вся твоя вселенна…» Это честно и благородно. А когда Великан задирает Карлика, дабы заполучить повод надавать тому пинков, это подло. Но и смешно. Утверждают, что какой-то финский пограничник, увидав цепи наступающих красноармейцев, ошеломленно воскликнул: «Как много русских! Где мы их всех похороним?». В этом сталинском проекте концы с концами не сходились настолько, что он просто не мог не стать объектом всеобщих насмешек. А финнов только убедил в том, что они и прежде знали — с русскими можно разговаривать только на том единственном языке, который они понимают — на языке силы.

И начали «русских хоронить».