Беседы писателя-фантаста с вождями (часть 1)

Две самые успешные PR-компаниями СССР

Индустриализация, электрификация, даже коллективизация, на проведении которых настаивали большевики, не вызывали возражений у множества видных представителях буржуазного мира. Многие из них одобряли революцию и восхищались ее вождями.

Лениным, Троцким, позже Сталиным.

Отличное от взглядов сочувствующих большевикам западных деятелей мнение имел знаменитый писатель-фантаст Герберт Уэллс. Это был мировой и европейский авторитет, книги которого читались и в России. Поэтому закономерно, что в Кремле решили пригласить Уэллса и устроить ему встречу с Лениным. Это стало возможным благодаря Максиму Горькому, а в результате получилась необычная, но блестящая пиар-акция большевистского режима и самого Ленина.

Активная враждебность Марксу

Уэллс во время этой поездки написал 7 статей, которую составили в книгу «Россия во мгле», а в ней Ленин получил имидж «кремлевского мечтателя».

Сразу следует отметить, что Уэллс называл Маркса «скучнейшей личностью».  Потому, в частности, что Маркс в «Капитале» оперирует «нереальными понятиями». Такими как «буржуазия» и «пролетариат». Если же, например, поинтересоваться, «из кого состоит пролетариат», то на этот вопрос не ответит ни один марксист. Он только скажет, что между рабочим классом и классом нанимателей нет ничего общего. Но легко представить, что  какой-нибудь мастер садится в поезд, который ведет машинист, и едет посмотреть, как продвигается строительство дома, который возводит для него строительная контора. К какой из этих строго разграниченных категорий принадлежит этот мастер — к нанимателям или нанимаемым?

До поездки в большевистскую Россию, отмечал Уэллс, он не испытывал активной враждебности к Марксу. А в России его пассивное неприятие Маркса перешло в весьма активную враждебность: «Вездесущее изображение этой бороды меня раздражало всего больше. Мне неизбежно захотелось обрить Карла Маркса. Когда-нибудь, в свободное время, я вооружусь против «Капитала» бритвой и ножницами и напишу «Обритие бороды Карла Маркса»».

Я бы сам поджег этот магазин

Впрочем, дело не в Марксе: «Марксисты появились бы, даже если бы Маркса не было вовсе. В 14 лет, задолго до того, как я услышал о Марксе, я был законченным марксистом. Мне пришлось внезапно бросить учиться и начать жизнь, полную утомительной и нудной работы в ненавистном магазине. За эти долгие часы я так уставал, что не мог мечтать о самообразовании. Я поджег бы этот магазин, если б не знал, что он хорошо застрахован».

В общем, дело не в том, что Маркс был безгранично мудр, а в том, что существующий экономический строй неразумен, эгоистичен, расточителен и анархичен. Коммунисты придумали для этих бунтарских настроений лозунги и с их помощью завоевали власть.

Ленин был великим человеком

В тот момент, когда, по популярному выражению, власть валялось в грязи. Ее можно было поднять и взять в свои руки.

Готовясь к беседе с Лениным, Уэллс, прочитал многие из ленинских статей, переговорил с людьми, знавшими вождя большевиков, готовился к жесточайшей полемике с ним. Но Ленин не поучал, как ожидалось, своего гостя, беседа велась на встречных курсах по основным темам, которые сталкиваясь, проясняли общую  картину. Уэллс интересовался будущим России, спрашивал, какое государство стремятся построить большевики. Ленин же спрашивал, почему в Англии не начинается социальная революция? Почему вы ничего не делаете, что подготовить ее? Почему вы не уничтожаете капитализм и не создаете коммунистическое государство?

В общем, каждый оставался на своих позициях, хотя Уэллс отмечал блестящий кругозор Ленина, который был в курсе самых последних научных новинок.

Уэллс и Ленин. 1920. Фото great-country.ru

Ленин интересовался у писателя, какой он увидел Россию, и получал откровенные ответы. Уэллс видел, что Ленин признает колоссальные трудности и сложность построения коммунизма и безраздельно увлечен своим проектом. Это позволяло увидеть в Ленине преобразователя будущего, создателя нового мира.

И все-таки писатель назвал своего собеседника «кремлевским мечтателем», который с увлечением рассказывал о масштабном плане электрификации России. Уэллс был уверен, что это невозможно, потому что даже в самой Англии такие проекты только задумывались, а в России уже начали его реализовывать. Тем не менее, он отказался верить в то, что Советская Россия решит эту титаническую задачу.

«Приезжайте снова через 10 лет и посмотрите, что сделано в России за это время», — ответил Ленин.

В 1934 году писатель приехал уже в СССР,  увидел электрифицированную страну и заметил: «Теперь, просматривая свою написанную 14 лет назад книгу, я должен признать, что Ленин был, по меньшей мере, действительно великим человеком».

А Сталин?

Сталин был отменным игроком

Вот что написал Уэллс о Сталине, у которого взял интервью: «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моем сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я ожидал встретить безжалостного, жесткого доктринера и самодовольного грузина-горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин… Все смутные слухи, все подозрения для меня перестали существовать навсегда, после того как я поговорил с ним несколько минут, Я никогда не встречал более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего темного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России».

Фото russianpulse.ru

Поводом для интервью стала просьба писателя обсудить с вождем проект президента Франклина Рузвельта, который казался ему социалистическим. По его мнению, в США шла глубокая реорганизация, созданиие планового, то есть социалистического хозяйства. Рузвельта он считал «самым эффективным инструментом для создания нового мирового порядка». В то же время Уэллс находил поразительное сходство между Вашингтоном и Москвой. Два государства отличались по методам, однако цели, к которым они стремились, были совершенно одинаковыми и заключались в организации крупномасштабного производства. Лидерам надо объединиться. Он призывал Сталина отречься от Маркса, отказаться от пролетариата, забыть всю эту устаревшую чепуху про классовую борьбу и немедленно создать с Рузвельтом единый фронт.

Против кого? Против «умственной неразберихи, эгоцентричных пристрастий, навязчивых идей, неверно понятых фраз, дурных мысленных привычек, подсознательных страхов и боязней  и элементарной нечестности в умах людей», которые сегодня являются препятствиями, стоящими на пути «к обретению всеобщей свободы и изобилия».

Уэллс, будучи всю жизнь ярым поклонником игры в солдатики, позднее признавался (было это шутка или нет?), что и во время встречи со Сталиным в 1934 году они «поиграли в солдатики».

Но и сам Сталин был отменным игроком.

Рузвельт объективно укрепляет систему

Уэллс до своей смерти в 1946 году приветствовал дружбу и сотрудничество между СССР и США, считая, что на этой основе и вместе с примкнувшей к ним Англией можно создать Мировое правительство, технократическое, лево-либеральное, взявшей лучшее из советского социализма и англо-саксонского либерализма. Такая ситуация возникла во время второй мировой войны, поэтому, вероятно, Уэллс писал, что «социалистическое мировое государство стало завтрашним днем, который также реален, как и сегодняшний». И завтрашнее мировое государство будет создано внезапно и безо всякого кровопролития посредством открытого заговора техников из среднего класса.

Но в 1946 году Черчилль уже произнес свою знаменитую речь в Фултоне, и после начиналась холодная война.

Уэллс же, который дал блестящую характеристику Сталину, просто не понял возражений вождя на его предложение «объединиться с Америкой». Кремлевский «монополизатор власти» решительно отмежевался от этой затеи. По его мнению, цели у США и СССР разные. Американцы пытаются выйти из кризиса на основе частнокапиталистической действительности, не меняя экономическую базу. Они делают косметический ремонт и, возможно, субъективно думают, что переустраивают общество, но объективно — пробуют укрепить систему.

Не будет и планового хозяйства. Ведь плановое хозяйство стремится уничтожить безработицу. А при капитализме можно ее свести до определенного минимума. Но при этом, ни один капиталист никогда и ни за что не согласиться на полную ликвидацию безработицы, на уничтожение «резервной армии труда», которая должна давить на рынок труда, обеспечивая доступ капиталисту к дешевым рабочим рукам.

Это, заявил Сталин, еще одна прореха в «плановом хозяйстве» буржуазного общества.

Сталин неистовствовал

В общем, вождь буквально цитировал «Капитал» Маркса, который Уэллс не считал книгой, достойной для прочтения. А Сталин неистовствовал: «Плановое хозяйство предполагает далее, что усиливается производство в тех отраслях промышленности, продукты которых особенно нужны народным массам. А вы знаете, что расширение производства при капитализме происходит по совершенно иным мотивам, что капитал устремляется в те отрасли хозяйства, где более значительна норма прибыли. Никогда вы не заставите капиталиста наносить самому себе ущерб и согласиться на меньшую норму прибыли во имя удовлетворения народных нужд. Не освободившись от капиталистов, не разделавшись с принципом частной собственности на средства производства, вы не создадите планового хозяйства».

Вот такая махровая социальная демагогия, которая, вероятно, не поколебала заявленные Уэллсом в начале беседы позиции, но «переговорить» Сталина у него не получилось. Вождь воспринимать всерьез «социализм в англо-саксонском толковании» отказался.

Он точно знал, что полная ликвидация безработицы возможна при запрещении частного бизнеса и подчинения всего народного хозяйства правительству. Как следствие, исчезнет рынок труда, естественно, спрос и предложения на рабочую силу. В советском обществоведении факт найма работника отрицался, поскольку считалось, что производственные силы принадлежат рабочему и колхозному крестьянину. Каждый из них, первый, вставая к станку, второй, взяв в руки вилы, непосредственно приобщались к общественному производственному процессу.

Следует отметить, что Уэллс был потрясен осуществленным планом ГОЭЛРО и потому назвал Ленина «действительно великим человеком». Позже его восхитили результаты первой пятилетки, и потому он сравнил Сталина с Рузвельтом, который тоже усилил присутствие государства в экономике и таким образом вывел США из кризиса.

Как бы там ни было, но и беседа с Лениным в 1920 году, и дискуссия со Сталиным в 1934 году оказались самыми успешными PR-компаниями СССР, осуществленными одним из самых признанных западных интеллектуалов того времени. Следует учесть, что их готовили ГПУ-ОГП с их обворожительными женщинами-шпионками, к которым испытывали слабость два друга-писателя, Максим Горький и Герберт Уэллс. Но если англичанин был технократом, то первого пролетарского писателя привлекала проблема формирования человека «нового типа». Более того, он возражал против его утопической «идеи о праве инженеров на власть».