Выборы как механизм создания впечатления

По признанию руководителя белорусской ЦИК Лидии Ермошиной, 18 февраля избиратели поддержали выборы.

Ассоциация, как подсказывает Викисловарь, – это, возникающая в опыте индивида закономерная связь между двумя содержаниями сознания. Она выражается в том, что появление в сознании одного из содержаний влечет за собой и появление другого.

Поясню на примере. Кто-то из знакомых прислал мне на днях ссылку на ролик в youtube «Как болельщицы из Северной Кореи, болеют на Олимпиаде-2018». По-корейски я понимаю не очень хорошо, но к моему счастью основу речевок составляли понятные и без перевода «ла-ла, ла-ла, ла-ла».

Но какая слаженность движений! Какая неподдельная радость на лицах! Ну, как тут не возникнуть ассоциации с работой участковых избирательных комиссий в Беларуси! Она и возникла, причем, просматривать четырехминутный ролик до конца для этого не потребовалось. Хватило нескольких секунд.

Обратимся к официальной статистике: «Всего по стране в голосовании приняли участие 5.333.613 граждан – 77,04% от внесенных в списки избирателей». Вот такая электоральная активность на местных выборах! А что мы имели четырьмя годами ранее? Да практически тоже самое – 77.4%. Прямо как у лилипутов, тютелька в тютельку!

Не произошло заметных изменений и в гендерной структуре депутатов. Доля прекрасной половины белорусского общества в депутатском корпусе составила 48,2% (в 2014 г. – 46,3%, в 2010 г. – 45,5%). Эдакое, белорусское «ла-ла, ла-ла, ла-ла» в исполнении 63.816 членов участковых избирательных комиссий! А чем мы хуже?

Подобная лирическая напевность, как сказал бы главный и единственный персонаж белорусской политической сцены, «дорогого стоит». Но когда б читатели знали, из какого сора, не ведая стыда, растет эта напевность, каких трудов она стоит профессиональным дирижерам? Не стану гадать на кофейной гуще и обращусь за комментарием к неизменному руководителю белорусской Центральной избирательной комиссии Лидии Ермошиной: «Растет наша квалификация. Мы очень много работаем с избирательными комиссиями, много их обучаем. Ну и сами стараемся быть действительно работающим органом, а не неким закоснелым авторитетом, который наверху просто истины изрекает».

Ну, что тут можно сказать?! Руководитель Корейской Народно-Демократической Республики, «Блистательный Товарищ» Ким Чен Ын отдыхает.

Кстати, почему бы Республике Беларусь, демонстрирующей рекордную для европейского континента электоральную сознательность населения, не переименоваться в Белорусскую Народно-Демократическую Республику? Не зря же слоган «Государство для народа» украшает официальный сайт Лукашенко.

Грустно, девицы…

Не знаю, что меня угораздило, но в свои 65 лет, я вдруг решился «задрав штаны бежать за комсомолом» (за молодежью) и завел страничку в facebook.

Мне повезло. Я сразу же наткнулся на дискуссию по поводу роли учителей в том, что у нас на официальном языке называется «выборами». Ограничусь двумя цитатами: «Со времен первобытнообщинного строя люди ценили силу и защищенность. Пока альтернативная действующей власти система не продемонстрирует и то, и другое, бедные, слабые и несчастные бюджетники будут подписывать липовые результаты голосования».

«Из этого следует, что преступников половина Беларуси. Одни фальсифицируют выборы и молчат, другие молчат, потому что участвуют в этом сфальсифицированном действе. Грустно, девицы».

Грустно, пацаны. Грустно вдвойне, когда вспоминаешь фильм «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». В Лондоне 18 февраля на церемонии вручения наград Британской киноакадемии он получил приз за лучший фильм года. Типично американский сюжет: мать-одиночка вступает в противоборство с шерифом, считая, что он формально подошел к раскрытию убийства ее дочери-подростка. Рекомендую посмотреть, хотя бы для осознания всей глубины культурных различий между американцами и белорусами. При этом, разумеется, необходимо сделать поправку на то, что фильм – художественный, а не документальный.

Но осознание различий не избавит интеллигентного человека от извечного вопроса «Что делать?». Между тем ответ лежит на поверхности – необходимо переходить к осознанию следующих фактов и явлений. Для удивленных столь примитивным предложением читателей процитирую директора Левада-центра, социолога Льва Гудкова: «Понимание – это тоже действие, причем более существенное, нежели участие в тех или иных прямых гражданских акциях».

Не освоив этой истины, сторонники политических акций легко могут превратиться в прапорщика из анекдота, запомнившимся заявлением: «Что тут думать! Трясти надо!»

«Под елочками»

Уже по двум цитатам, заимствованным из комментариев в facebook, несложно заметить, что «картина мира» их авторов нарисована двумя красками – черной и белой. В таком упрощении действительности ничего неожиданного нет. В застойные брежневские годы большинство западных политологов не выходило за рамки бинарного стереотипа, согласно которому социальные отношения в СССР сводились к отношениям подавления и сопротивления. Кроме того, граница между своими и чужими выглядела фиксированной и неизменной: на одной стороне находились мы (общество), на другой – они (государство).

Развенчанию этого мифа посвящена книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось». Постараюсь быть предельно кратким, т.к. в книге 663 страницы.

Людям моего поколения последние годы советской власти запомнились чередой бессмысленных формальных мероприятий (собраний, субботников, демонстраций, ленинских зачетов и т.п.), сопровождаемых комментариями о единстве партии и народа, верности ленинскому курсу и т.п.

Это было время полной победы формы над содержанием. Но, как не странно, именно эта победа способствовала «возникновению в советской повседневности огромного числа новых смыслов, новых способов существования, новых интересов, отношений и практик, которые не обязательно соответствовали буквальному смыслу авторитетных текстов и ритуалов, хотя и не обязательно противостояли им напрямую».

Поясню этот парадокс на примере демонстраций, в которых автору этих строк приходилось неоднократно участвовать вместе с администрацией и трудовым коллективом цеха №16 ПО «Интеграл». До начала строительства минского метро демонстранты двигались по проспекту от площади Ленина к Центральной площади (ныне Октябрьской), где с гранитных трибун их приветствовало руководство БССР. На этом официальная часть демонстрации заканчивалась.  Демонстранты спускались к цирку, но не расходились, а дружно направлялись в парк Янки Купалы «под елочки». Естественно, «у нас с собой было». Не зря же в праздничные дни магазины работали.

«Под елочками» в парке и происходило то, ради чего работники цеха №16 добровольно, можно даже сказать «по зову сердца» принимали участие в чисто формальном, рутинизированном до предела мероприятии. Т.е. происходило то, что калифорнийский профессор назвал возникновением «новых смыслов, новых способов существования и т.д.».

Соглашаясь на участие в «обязаловке», работники цеха не превращались в послушных винтиков системы, напротив, такое согласие открывало перед ними новые возможности. «Повторение застывших авторитетных форм, – поясняет Юрчак, – вело не к закрепощению человеческого существования, а, напротив, – к его относительному освобождению. Более того, чем сильнее форма авторитетного дискурса застывала (а процесс этот шел по нарастающей), тем больше внеидеологических свобод и возможностей появлялось в повседневной жизни и тем в большей степени проявлялась «агентность» простого человека в формировании этой жизни».

Треснувший монолит

Гражданскую активность не следует сводить к готовности оказывать активное сопротивление власти и к поддержке перемен. Наполняя застывшие официальные формы новыми смыслами, человек помимо своей воли создавал внутри авторитарного режима альтернативные зоны, которые не находились в оппозиции к государству, но и не являлись его частью. «Подобные акты, – тут я вновь прибегаю к цитированию, – могут до поры до времени казаться неважными большинству участников процесса и оставаться невидимыми для большинства сторонних наблюдателей, включая государство. Их нельзя свести ни к сопротивлению политическим параметрам системы, ни к воспроизводству этих параметров. Однако они ведут к постепенному перерождению системы изнутри».

Участие советских людей в воспроизводстве ритуальных действий выработало веру в монолитность и неизменность системы. Однако стоило только цене на нефть в 1985 г. упасть в 6 раз, как по монолиту побежали трещины, и никто из любителей собираться «под елочками» не озадачился проблемой по его укреплению.

Советская система неожиданно оказалось не той, какой она воспринималась с трибуны на Центральной площади. Невидимой она была и для населения, поскольку в условиях государственной монополии на СМИ не существовало альтернативных ее описаний. Поэтому то, что казалось монолитным и стабильным, становилось все более хрупким и шатким. Эти два процесса шли бок о бок и, более того, формировали друг друга.

***

Нет ничего удивительного в том, что белорусское «государство для народа» пытается наступить на те же грабли. Такова логика авторитаризма. Существенно ограничив, несмотря на прямой запрет в Конституции (статья 4), многообразие политических институтов, идеологий и мнений, власть утратила возможность более-менее верного описания реальности. Сегодня всю свою энергию она направляет на «создание впечатления». Февральские выборы – тому пример.

Но реальность, отличная от официальной, не только не перестала от этого существовать, а, напротив, активно формируется в виде новых «смыслов, новых способов существования, новых интересов, отношений и практик…».