100 лет революции: Созидательная воля вождя

«Я предлагаю выпить за войну!»
Сталин.

К сожалению, все, что в истории так или иначе предпринималось Советским Союзом для утверждения своих интересов, соответственно, его противниками и против него, можно представить только с учетом идеологической составляющей. Иначе многое великое нам покажется не заслуживающим внимания. И наоборот. Мы не сможем понять, почему советское руководство очень часто уделяло чрезвычайно большое внимание очевидным мелочам.

Согласно «идеологической логике» коммунистическая партия всегда права, а ее лидер, поставленный во главе партией, наделяется способностью к научному предвидению и тем самым становиться не только вождем своей партии, но и всего человечества. И если вождь причиняет боль тем, кто сопротивляется своей созидательной воле, тем хуже для него. Поскольку он на самом деле не осознает своих фундаментальных интересов.

Вождь всегда знает и «кто виноват», и «что (с тем и кем) делать». Нам бы всем сейчас очень пригодились такие знания, но, увы…

«Испанская волость» принадлежала Британии

С высоты вождя все кажется мелким и несущественным. Империи, свои и чужие, родина (у пролетариев нет отечества), религии, нации, права, совесть — не более чем предрассудки классово ограниченных людей. Нужно только то, что служит миссии и, понятно, мессиям. И если сшибли с коня — встань, вскочи в седло, скачи вслед за эскадроном — «чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать»! Ведь в своей стране крестьян ты уже освободил.

Очень симпатичная оговорка поэта Михаила Светлова. На самом деле «испанская волость», определенная им для социалистического аграрного переустройства, называется Гранада. А Гренада — государство в Вест-Индии, занимающее территорию острова Гренада и южную часть островов Гренадины. Входит в Британское Содружество. Но все эти детали имеют значение для школьной географии. Для коммунистов же, куда пальцем ни ткни, везде тюрьмы народов, которых нужно освобождать.

Даешь мировую революцию! Долой… всех! Удивительно, что при огромном внимании, которое в современных обществах уделяется различным PR-компаниям, эти овладевшие массами идеи-лозунги представляются чем-то вроде детских шалостей «Тимура и его команды». А между тем они концентрировали психосоциальную энергию миллионов и направляли ее:

«…если он скажет: «Солги!», — солги.
… если он скажет: «Убей!», —
убей».
(Эдуард Багрицкий, советский комсомольский поэт-романтик).

Могут сказать, что проталкивание идеи мировой революции вызывалось исключительно политическими задачами (де мол, надо было ориентировать армию, которой, так и так, придется воевать, и население тех стран, до которых дотянется освободительная рука СССР). А также необходимостью демонстрировать приверженность марксизму, который, так сложилось исторически, был изначально принят в качестве единственной пригодной для большевистской партии теорией. Могут указать, что партия отвергла теорию перманентной революции, предложенную Троцким, хотя она, в общем, согласуется с марксистским видением проблемы. А еще скажут, что Сталин уже давно выдвинул тезис о возможности построения социализма первоначально в одной отдельно взятой стране. Заметят при этом, что СССР признает необходимость мирного сосуществования с капиталистическими странами. А вооружается он исключительно в мирных целях. Мол, хочешь мира, готовься к войне…

«Без галстуков»

Но следует различать, что вожди говорят в официальной обстановке, и что высказывают в узком кругу. 21 января 1940 года, когда Сталину начали всерьез досаждать возникшие, казалось бы, на ровном месте проблемы в войне с Финляндией, он поделился с соратниками, собравшимися за накрытым столом по случаю очередной годовщины смерти Ленина, своими сокровенными мыслями. Такая у них сложилась традиция общения «без галстуков». Сказанное Сталиным зафиксировано в дневнике Георгием Димитровым, болгарским коминтерновцем, которого содержали в Москве, чтобы, при оказии, сделать его вождем Болгарской Советской Социалистической республики. Или что-то иное того же типа, но обязательно на Балканах.

И Сталин сказал своим товарищам, что мировая революция как единый акт — ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной Армии — это также дело мировой революции.

Хорошо на самом деле сказано, но только потому, что соответствует «диалектической логике» истории. Всегда какой-либо стране худо на фоне более благополучных соседей. Последним кажется, что так оно отныне и будет (это диктуется интересами политического выживания их правительств), поэтому они относятся к менее успешным соседям со снисходительным презрением. В лучшем случае. Но в обычаях межгосударственных отношениях против неудачников применяется сила. Соблазняет легкость достижения результата.

К слову, использование «права сильного» до сих пор допускается в мировой политике, а в то (революционное) время оно было вполне разумеющимся. Поэтому и мировую революцию надо начинать с таких стран-аутсайдеров, где власть уже почти валяется в грязи. Надо только успеть ее подобрать, как это блестяще сделали большевики в России в октябре 1917 года.

Не война, а братская помощь

Зимой 1939 года Сталин решил «подобрать» власть в Финляндии. Но за 7 недель боев Красная Армия понесла изрядные потери, а финны как бы и не собирались сдаваться.

Можно отметить и следующий пикантный момент. Финны говорят в этой связи о Зимней войне, в СССР она была известна как финская война. Но на самом деле, войны как таковой, как военного действия, соответствующим образом юридически оформленного, не было. Был ведь договор о (о дружбе и взаимной помощи с правительством Куусинена, который попросил содействия в свержении «антинародного режима в Хельсинки»). А это не война, а пролетарский классовый долг. Не называем его интернациональным долгом, поскольку ровно через 40 лет после описываемых событий, СССР начал новый «освободительный поход», приступив «к выплате» интернационального долга афганскому народу, и поддерживая его народное правительство. Огромное большинство населения СССР легко согласилось с предложенной дефиницией. А как же, главное для нас, все знают, чтобы не было войны.

И только когда окончательно увязли, поняли люди — самая настоящая война. И войска пришлось выводить с трудом и большим позором, «диалектически поясняя», что хотя победа не состоялась, армия поражения не потерпела. И на самом деле так, по результативности боевых действий (около миллиона афганцев на 15 тысяч убитых «наших») результат невиданный не только прежде в СССР, но, пожалуй, и в мировой истории. И не сдались «моджахеды», а атомные и прочие сугубо разрушительные или губительные ядерные, биологические и химические боеприпасы применить против них не решились.

В январе 1940 года в советском руководстве вызрело намерение выкурить финских солдат из дотов линии Маннергейма, распылив над позициями боевые отравляющие вещества. Хоть Тухачевского к тому времени уже зверски замучили, но помнили сталинские маршалы, как ловко он травил газом крестьян в тамбовских лесах. А домашний скот и птица при этом не пострадали. Однако Тухачевский, окончивший нормальное царское военное училище, был грамотным в техническом отношении военным. А получится ли химическая атака у бывшего слесаря Ворошилова или бывшего бондаря Тимошенко, уверенности не было. Могло ведь так быть, что на финнов в дотах не подействует, а бумерангом ударит по своим.

Сталин не простил бы этого даже Ворошилову…

Фото politrussia.com

Сталинская правда в тостах

Как считал авторитетнейший в своем деле Талейран, если бы дипломаты говорили правду, они обманули бы всех. В тогдашнем историческом контексте особый интерес представляют выступления Сталина 5 мая 1941 года на торжественном приеме в честь выпуска слушателей военных академий в Кремле. Их содержание известно по дневниковым записям присутствовавших на приеме и их мемуарам. Некоторые из приглашенных в Кремль «военных академиков» впоследствии попали в плен и были допрошены немцами на предмет содержания выступления Сталина и его тостов.

Хоть и в разной степени, но все эти письменные свидетельства заслуживают внимания. В дневнике Г. Димитрова содержится такая цитата: «…Наша политика мира и безопасности есть то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления, надо готовиться к войне».

В дневнике В. Малышева — слова Сталина о внешней политике: «До сих пор мы проводили мирную, оборонительную политику и в этом духе воспитывали и свою армию. Правда, проводя мирную политику, мы кое-что заработали!.. (здесь т. Сталин намекнул на Западную Украину и Белоруссию и Бессарабию). Но сейчас положение должно быть изменено. У нас есть сильная и хорошо вооруженная армия».

И далее… «хорошая оборона — это значит нужно наступать. Наступление — это самая лучшая оборона».

Последняя цитата напоминает сентенции Александра Суворова в его «Науке побеждать». По стилю и по сути. На первый взгляд, достаточно абстрактные рассуждения на самом деле равнозначны уставным положениям, поскольку исходят от военачальника, посылающего войска в сражение. И не выходят за эти рамки.

А вот соображения по поводу «нашей политики мира и безопасности» принадлежат опытному политику, неразборчивому в выборе средств. Если видимое миротворчество приносит плоды, которые обычно достаются только войной, то демонстрировать его можно и должно в той мере, которая исключает возможность самообмана.

Именно так понял т. Сталина выпускник Ленинградской военной электротехнической академии им. Буденного Э. Муратов, который позже вспоминал — Сталин поднял несколько тостов: «за пехоту—царицу полей», «за артиллерию — бога войны».

После этого в зале поднялся с места генерал Сивков и громким басом произнес: «Товарищи! Предлагаю выпить за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина».

Как вспоминает Муратов, на эти слова Сталин протестующе замахал руками. Когда в зале стало тихо, он заговорил, чуть заикаясь от гнева и сильным грузинским акцентом: «Этот генерал ничего не понял. Мы, коммунисты, — не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны за свободу и независимых народов, за революционные войны за освобождение народов от колониального ига, за освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического отечества».

Фрагмент картины Михаила Хмелько «Тост Сталина «За великий русский народ!», 1949.

Для неподготовленного человека вся эта тирада распадается на отдельные, понятные, с известной оговоркой, слова. А тут даже генерал не понял. То есть «в общем и целом» все эти речи и тексты нуждаются в лингвистическом анализе. Империализм, пацифизм, эксплуатация, колониальное иго, свобода и независимость — все эти слова, в уже вполне оформившемся советском «новоязе», имели совершенно определенное звучание. Например, однозначно осуждались «империализм» или «эксплуатация». Как говорится, с этими подонками нам не по пути. Но и «свобода», и «справедливость» и «отечество» оценивались только в советском контексте. Отечество, за которое нужно и должно бороться, — социалистическое. По обстоятельствам, оно было и единственным в мире и называлось СССР. Все иные «отечества», за таким редчайшим исключением, как «перепрыгнувшая» через капиталистическую формацию из феодализма в социализм «народная Монголия», подлежали весьма вольному обращению. Вплоть до уничтожения, что вполне отвечало, таким образом, понимаемой справедливости.

Однако выступление и тосты Сталина на встрече «с военными академиками» 5 мая 1941 года вызывают интерес, прежде всего, в контексте тех последних недель, которые оставались до нападения Германии на СССР. Интерес, в основном, ретроспективный, поскольку война началась самой натуральной катастрофой «социалистического отечества». И поскольку страна все-таки выдержала, то в безупречной политике советского руководства, предшествующей «дню N», после смерти Сталина стали искать если не изъяны, то хотя бы внятные объяснения случившейся исторической неожиданности. Знал Сталин, не знал, доверял Гитлеру или не доверял, почему не предвидел и другое прочее. И поскольку данная встреча оказалась последней предвоенной, а официальная информация о ней ограничилась несколькими фразами о содержании сорокаминутной речи Сталина, опубликованными в центральных газетах 6 мая 1941 года, то появление противоречивых слухов о том, что на самом деле было сказано Сталиным, вполне закономерно. Со временем неудовлетворенный интерес общественности к ней только увеличивался.

Ведь сказано все это было за 6 недель до нападения Германии. И, если верить Муратову, в речи Сталина даже присутствовала необходимая политическому и военному лидеру страны конкретика: «Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне».

Генеральная линия и порочный круг

В разное время, в различных обстоятельствах, в зависимости от преследуемых конкретных целей, вожди говорили и делали разное. Нас же больше всего интересует «генеральная линия». Эта линия, назовем ее линией Ленина-Сталина-Хрущева и остальных «верных ленинцев», тоже отклонялась, порой весьма значительно от идеальной начертанной линии и представляла собой некую «совокупность точек». Так что ко времени горбачевской перестройки образовался даже некий порочный круг, внутри которого задохнулась сначала сама партия, а вместе с ней и созданное ею советское общество.

Но в сталинские времена в неизбежность такого безоговорочного провала великого социального эксперимента не верили. Тех же, кто верил или даже доказывал неизбежность краха, опираясь на научный анализ происходящего, или ликвидировали как врагов народа, или объявляли сумасшедшими. А большинство нормальных советских людей изучало марксистко-ленинскую науку о прогрессивном развитии общества, осуществляемом под руководством коммунистической партии, на основе использования объективных законов развития, открытых Марксом.

А иначе как?

Фото svoboda.org