Россия: от «империи зла» до союзника НАТО и обратно

Нельзя быть соучредителем Союзного государства и одновременно пытаться двигаться по собственной траектории

Обретение надежных партнеров делает сильнее и устойчивее нашу независимость. С этим утверждением Лукашенко не поспоришь. Проблема в другом. В количестве надежных партнеров. Понятно, что на практике их список начинается Россией и ею же и заканчивается.

«Да, у нас с нашей братской Россией не все всегда гладко. Но скажите, где и у кого все гладко?» И с этим утверждением главы белорусского государства следует согласиться.

История Союзного государства – это не в последнюю очередь история торговых войн. Но милые бранятся – только тешатся. А кто старое помянет – тому глаз вон. Поэтому я предлагаю оценить степень надежности России как партнера без учета союзнической составляющей.

1 робот на 10 тыс. работников

Мы живем в мире где все меняется. И меняется стремительно, буквально на глазах. Тут я вновь обращаюсь к интеллектуальным наработкам Лукашенко (Послание-2013). Но чем нам может помочь Россия, вот уже третье десятилетие живущая в режиме деиндустриализации?

Обратимся к последней статистике. По структуре экспорта в дальнее зарубежье наш союзник является типичным Petro state. В I полугодии вклад топливно-энергетических товаров в экспорт составил 66.6%. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года стоимостный объем товаров данной группы возрос на 38.3%, а физический – только на 3.6%. Следовательно, подобно известной субстанции в проруби, состояние российской экономики зависит от внешней конъюнктуры.

А каковы успехи надежного партнера в отраслях, породивших четвертую промышленную революцию? Согласно оценкам Национальной ассоциации участников рынка робототехники (НАУРР), плотность роботизации в России почти в 70 раз ниже, чем в среднем по миру. Если в мире на 10 тыс. работников в 2015 г. приходилось в среднем 69 промышленных роботов (в Южной Корее – 531), то в России – один. И немудрено для страны, производящей вычислительной техники на 15 центов в расчете на одного жителя в месяц.

Подобные примеры можно продолжать до бесконечности, но есть ли смысл перегружать читателей цифрами?

От роста к падению

2 августа президент США Трамп подписал закон, согласно которому тандем стран изгоев (КНДР, Иран) расширился за счет России до трио. Несложно догадаться, каким образом попадание в самый «элитарный» клуб современности отразится на надежности нашего единственного партнера.

Позволю себе небольшой экскурс в историю. Если за 1999-2008 гг. среднегодовые темпы прироста российского ВВП составили 7.1%, то за 2009-2016 гг. – 0.4%. Кумулятивный прирост ВВП за восемь лет составил всего 2.7%, тогда как мировая экономика, несмотря на кризис, выросла за этот период на 31.6%. Списать 17-кратное падение среднегодовых темпов экономического роста на снижение цен на нефть не позволяет рост экономики стран-экспортеров углеводородов на 23.8%.

Анализ, проведенный экономистом А. Илларионовым, обнаружил интересную особенность. Качественный перелом в характере экономического роста произошел не в 2008-2009 гг. (мировой финансовый кризис), а летом 2012 г. при цене нефти около 100 долларов за баррель.

В качестве катализатора снижения ВВП выступила «рокировка Медведев – Путин». По мере прояснения характера третьего путинского срока среднегодовые темпы к концу 2013 г. опустились до минус 0.1%, а после «Крымнаш» и военных действий на территории Украины темпы экономического спада достигли минус 3.2%.

Неопределенная, а тем более агрессивная политическая среда испугала бизнес. Если в период с сентября 1998 г. по июль 2012 г. среднегодовые темпы прироста инвестиций в российскую экономику составляли 9.2%, то с июля 2012 г. по апрель 2017 г. – минус 4.3%. Свежими данными по динамике инвестиций я не располагаю, но закон от 2 августа вряд ли способствовал их росту.

Между путинизмом и популизмом – пропасть

Россия в этом законе, по сути, названа врагом Америки. В Москве сомнений по этому поводу не возникло. Премьер-министр Медведев на своей странице в Facebook признал, что новые санкции носят «всеобъемлющий характер» и будут сохраняться десятилетиями, при этом они «жестче закона Джексона – Вэника».

Отдельные российские интеллектуалы, осознавая масштаб проблемы, призывают использовать опыт СССР, приобретенный в годы блокового противостояния, и перевести страну «на рельсы мобилизационной экономики».

Но тут есть проблема. Путинизм, в отличие от популизма, основан на демобилизации и деполитизации. Он не нуждается в поддержке населением. На эту тему можно долго рассуждать, но я ограничусь одним примером, позаимствованным у социолога Г. Юдина: «Чтобы увидеть пропасть между путинским стилем и стилем популистской политики, достаточно посмотреть на сценарий инаугурации Путина: кортеж с лидером государства едет по абсолютно пустому городу к Кремлю, где в сверкающем торжественной избыточностью интерьере Большого Кремлевского дворца его встречают «государевы люди». Может ли политик без народа быть популистом?»

Каким образом Россия будет отвечать на вызов Америки (Запада) – вопрос отдельный, нам же для начала надо понять, почему такой вызов был сформирован. Есть ли смысл искать персональных виновных, или в очередной раз сработали «объективные факторы»?

Новое мышление чуть до НАТО не довело

Российская Федерация, как и Республика Беларусь, – законнорожденные дети горбачевской Перестройки с ее «новым мышление для нашей страны и для всего мира». Однако то, что планировалось перестроить (советский социализм), в итоге оказалось демонтированным. Под раздачу попал и важнейший атрибут советской системы – железный занавес.

Новое мышление чуть не довело новую Россию до членства в НАТО, причем, под руководством Путина! В недавнем интервью американскому режиссеру О. Стоуну российский президент напомнил, что во время встречи с Клинтоном в 2000 г. он предложил «посмотреть такой вариант, что Россия может быть вступит в НАТО».

Есть такое мудреное слово «ге́незис» (греч. Γένεση) – происхождение, возникновение, рождение, зарождение. Советский тоталитаризм породил либерализм Перестройки, который, в свою очередь, плавно трансформировался в новый авторитаризм. В Беларуси процесс консолидации авторитаризма завершился к концу 90-х. В России (размер имеет значение) для окончательной консолидации авторитаризму понадобился стимул со стороны массовых протестов (декабрь 2011 г. – май 2012 г.). Без них «бешенный принтер» в Думе не начал бы тиражировать репрессивные законы, не закрутился бы маховик антизападной пропаганды и, в конечном итоге, не появились бы зеленые человечки в Крыму.

История в границах российской цивилизации ходит по кругу, и пока не видно причин, которые могли бы этот круг разорвать. Поэтому нынешняя крайняя форма авторитаризма – лишь этап очередного цикла. С помощью историка А. Ахиезера попытаемся, во-первых, понять природу циклического движения; во-вторых, спрогнозировать траекторию движения российского авторитаризма в среднесрочной перспективе; в-третьих, ее последствия для Беларуси.

Колебания между нравственными идеалами

Россия – страна, застрявшая между традиционной и либеральной цивилизациями. Первой присуще статичное воспроизводство и ориентация на идеализированные представления о прошлом. Во второй преобладает интенсивное воспроизводство и стремление к повышению эффективности.

Следствием промежуточного положения на цивилизационной карте является раскол общества, для которого характерен заколдованный круг, когда активизация позитивных ценностей в одной части общества приводит в действие силы другой части общества, отрицающие эти ценности. В качестве примера достаточно вспомнить триумфальную победу кандидата традиционалистского большинства на президентских выборах в 1994 г. в Беларуси. Его (большинства) электоральная активность была спровоцирована крахом патерналистского государства под воздействием рыночных реформ.

Постоянные колебания общественных настроений в расколотом обществе – это колебания между двумя нравственными идеалами. Исходным является вечевой (общинный) идеал. Его корни легко обнаружить в сельском сходе. В 1917 г. он реализовал себя в советах. Триумфальное шествие советской власти привело к распаду империи, что вполне естественно, т.к. вече – это орган управления локальными мирами, и оно не способно играть роль интегратора большого общества.

В Перестройку история повторилась. Только вечевой идеал, за неимением своего языка, спрятался за либеральной фразеологией. Но эффект получился тот же. Империя, на этот раз советская, распалась.

Авторитарный идеал своим рождением обязан абсолютизации роли главы патриархальной семьи, главы древнего локального сообщества. Он возникает как абсолютизация монолога в противоположность диалогу. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно включить телевизор. Люди догосударственной культуры, а таких в России и Беларуси большинство, переносят свои патриархальные представления на первое лицо государства. Именно этим объясняется восприятия главы государства как батьки.

«Авторитаризму, – подчеркивал А. Ахиезер, – свойственен страх перед разнообразием, стремлением подавить его неконтролируемый рост, усилить централизацию решения и т.д. вплоть до установления крепостничества в масштабе общества». Все это, включая попытки воскресить крепостничество (борьба с тунеядцами), мы и наблюдаем в ежедневном режиме.

Семь этапов одного периода

История расколотого общества – это история колебаний между двумя идеалами. Но по аналогии с лодкой, которую проще перевернуть, предварительно раскачав, каждый цикл состоит из этапов. Смена одного этапа происходит благодаря тому, что постепенно господствующий идеал выявлял свою несостоятельность, превращая привычный, комфортный мир миллионов в чуждый и дискомфортный. У брежневского застоя, к примеру, было масса плюсов, но он достал всех ежедневными очередями за дефицитом.

Ниже приведена структура так называемого «второго глобального периода (цикла)» (первый глобальный период оставим за рамками настоящей статьи):

• 1 этап. Господство раннего вечевого нравственного идеала – от переворота 1917 г. до середины 1918 г.
• 2 этап. Господство раннего умеренного авторитаризма – военный коммунизм.
• 3 этап. Господство раннего идеала всеобщего согласия НЭП.
• 4 этап. Господство крайнего авторитаризма – правление Сталина.
• 5 этап. Господство позднего идеала всеобщего согласия – правление Хрущева.
• 6 этап. Господство позднего умеренного авторитаризма – брежневский застой.
• 7 этап. Господство позднего вечевого идеала – Перестройка (от апреля 1985 г. до августа 1991 г.).

Свою теорию циклов историк разработал в первой половине 70-х, что позволило ему в 1979 г. (т.е. еще на шестом этапе второго периода) предсказать неизбежность либеральных реформ, которые развяжут силы, ориентированные на локальные ценности, что в свою очередь приведет к краху государственности.

Конфликт как основа власти

Прогноз сбылся еще при жизни А. Ахиезера (умер в октябре 2007 г.). Очень быстро историку стало ясно, что России не удалось преодолеть историческую инерцию, и она пошла на новый круг.

Переход к рынку и демократии – это не техническая проблема. Это образ жизни миллионов, причем миллионов с определенным мировоззрением и менталитетом. Шаг новизны (допустимая величина новшеств), который требовался для расставания с авторитарным прошлым, многократно превысил возможности «человека советского», и он, как только его освободили, «бросился назад, даже не к вчерашнему, а к позавчерашнему дню» (Ю. Левада).

Последний этап второго глобального периода стал одновременно первым этапом третьего глобального периода. Вопреки А. Ахиезеру, я сдвигаю его верхнюю границу к расстрелу Белого дома в октябре 1993 г. Дальнейшая периодизация – моя самодеятельность:

• 1 этап. Господство позднего вечевого идеала: апрель 1985 г. – октябрь 1993 г.
• 2 этап. Господство раннего умеренного авторитаризма – октябрь 1993 г. – окончание второго президентского срока Путина (май 2008 г.).
• 3 этап. Господство раннего идеала всеобщего согласия – президентство Медведева.
• 4 этап. Господство крайнего авторитаризма – с подавления массовых акций протеста в мае 2012 г. по наши дни.

Границы этапов условны, но важно понять, что движущей силой изменений являются колебания общественных настроений, а не решения первых лиц государства. Последние двигаются за общественными настроениями как нитка за иголкой.

Пока доходы росли, россияне были готовы мириться с нарастающим социальным расслоением. Но после 2012 г. доходы у подавляющей части населения начали снижаться, в то время как у допущенных к государственной кормушке они продолжали увеличиваться. Для вывода из дискомфортного состояния требовался враг. И он был найден. Первоначально в лице Гейропы, а затем пиндосов, которые за печеньки организовали Майдан.

«Конфликт – это и есть основа авторитета нынешней власти». Этот вывод директора Левада-центра Л. Гудкова подтверждает послекрымский рейтинг Путина, который уже четвертый год держится вблизи максимальных значений.

Запрос на перемены

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Переход к 4-ому этапу не означает возвращения «большого террора». В 2010 г. 23% россиян имели высшее образование, а доля городского населения составила 73.5%. Поэтому нет ничего удивительного в том, что распад Российской империи сгенерировал гражданскую войну, а распад СССР – лишь отдельные локальные конфликты.

Достигло ли нынешнее противостояние России и Запада своего пика и как долго оно будет продолжаться? На эти вопросы нельзя дать однозначных ответов, но факторы, работающие против господства крайнего авторитаризма, уже заметны. Ограничусь одним, позаимствованным на новостных лентах 8 августа: «Запрос российского общества на стабильность уходит на периферию и сменяется запросом на перемены. Такое мнение высказал генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров… Сегодня политическая борьба в России, по мнению Федорова, «идет за то, чей образ перемен возобладает». «Вот эта борьба за будущее сейчас разворачивается и скоро она перейдет в заключительную фазу, потому что через полгода у нас выборы президента».

Желаемые перемены, как подсказывает прошлый опыт, – это переход от крайнего авторитаризма к умеренному. И на том спасибо. Но ни тот, ни другой авторитаризм развития России не обеспечат. Экономический рост остался для нее в прошлом. Общество, претендующее на особую роль в истории, будет продолжать двигаться против мейнстрима, увлекая за собой в свое особое будущее соучредителя Союзного государства.