Является ли культура решающим фактором?

Получив полезный комментарий и критический отзыв к своей недавней статье, за которые я признателен Сергею Николюку, планировал написать небольшой комментарий к статье «Спасут ли белорусскую модель реформы?», также опубликованной на сайте belrynok.by. В итоге получился трехстраничный материал, который, пожалуй, великоват для формата комментария к статье. Именно он и представлен вниманию читателей, интересующихся обсуждаемой темой.

Вначале мне хотелось бы ответить на вопрос, который вынесен в заголовок статьи, написанной Сергеем Николюком. Нет, не спасут. Тут требуется небольшое пояснение. Прилагательное «глубокие», использованное мной в отношении реформ, конечно, не добавляет ясности в то, что подразумевалось. Когда в конце своей статьи я упомянул необходимость «глубоких экономических и политических реформ», я не имел в виду попытки реформирования белорусской модели. Мне показалось, что это очевидно из контекста статьи.

Я разделяю мнение о том, что «добиться качественных сдвигов в рамках сформировавшейся системы невозможно». Поэтому речь шла о системных преобразованиях, т.е. реформах, направленных на изменение (замену) основ экономической и политической систем. Например, если мы говорим об экономической сфере, то это преобразования в таких базовых институтах как права собственности, экономическая координация, бюджетные ограничения, конкуренция, система цен и др. Интересующиеся данной темой отлично понимают, что такие экономические изменения несовместимы с дальнейшим функционированием белорусской модели. Если пользоваться терминологией Сергея Николюка, то очевидно, что эти изменения приведут к прекращению деятельности унитарного предприятия «Республика Беларусь» в его прежнем виде, вернее, трансформации данного предприятия в другую организационно-правовую форму.

Если я правильно понял одну из основных идей, представленных в статье «Спасут ли белорусскую модель реформы?», культура имеет решающее значение в смысле организации различных сфер жизнедеятельности общества. К такому выводу легко прийти, если исходить из того, что неформальные правила, нормы и стандарты поведения преобладают над формальными правилами. Поскольку неформальные правила и нормы — это важные составляющие культуры, остается констатировать, что культура играет определяющую роль в развитии.

Признаться, я небольшой поклонник данной концепции.

Но бесспорно то, что культура, в виде неформальных правил, норм и моделей поведения является важной составляющей институциональной среды любого общества.

Поскольку я не вполне компетентен в «культурных» вопросах, приведу слова Ф. Фукуямы относительно места культуры в институциональной среде. «Официальные институты важны, они меняют стимулы, трансформируют предпочтения и решают или не могут решить вопросы, связанные с коллективными действиями. С другой стороны, неформальная матрица норм, убеждений, ценностей, традиций и привычек, составляющих общество, имеет ключевое значение для правильного функционирования формальных институтов… Поэтому при сопоставлении различий в развитии отдельно взятых обществ следует принимать в расчет особенности как формальных, так и неформальных институтов. Обе части уравнения должны рассматриваться фундаментально и с учетом их взаимодействия».

Упоминая в своей статье необходимость реформ, я, конечно, подразумевал первую часть уравнения — формальные институты. Играет ли культура общества решающую роль в том, какие из этих институтов отвергаются, а какие создаются и функционируют? Пожалуй, нет. Здесь я также прибегну к помощи известных знатоков темы Д. Аджемоглу и Д. Робинсона, которые не рассматривают культуру в качестве определяющего фактора для развития в целом и формирования правил игры, в частности. Институты — это результат выбора. Этот выбор зависит от распределения политической власти в обществе и интересов тех, кто властью располагает. Иными словами, структура политических и экономических институтов определяется субъектами и группами, которые, обладая политической властью, действуют рационально, руководствуясь собственными интересами, и выбирают выгодные им правила игры. Поэтому я склонен думать, что те или иные институты отвергаются не в силу культурной специфики, а в результате того, что они не соответствуют интересам субъектов и групп, достаточно сильных для того, чтобы влиять на формирование правил игры. Если институциональные изменения будут сокращать ренту или ослаблять политическую власть узкой группы общества, контролирующей власть в настоящее время, такие изменения будут ею блокироваться, даже если они приносят выгоду всему остальному обществу.

Я попытаюсь проиллюстрировать это на примере, позаимствованном из упомянутой книги М. Олсона «Власть и процветание». Пример этот имеет отношение и к нашей действительности. В книге есть глава, посвященная вопросам перехода стран советского блока от социализма к рыночной экономике и демократии, а также проблемам, делающим этот переход противоречивым и сложным. По мнению М. Олсона, у всех постсоциалистических стран было нечто общее, что затрудняло процесс перехода к рыночной экономике. Каждая из указанных стран получила в наследство от предыдущей эпохи неэффективный государственный сектор экономики. Многие государственные предприятия были просто несовместимы с экономической эффективностью и нежизнеспособны в условиях рыночной экономики.

В силу того, что многим государственным предприятиям не нашлось бы места в новой экономической реальности, номенклатурные группы, связанные с этими предприятиями, были не заинтересованы в рыночных реформах, поскольку такие изменения существенно ухудшили бы их экономическое положение. М. Олсон называет эти номенклатурные группы группами узких интересов, поскольку они заинтересованы в перераспределении ресурсов в свою пользу, вне зависимости от того каким образом это перераспределение повлияет на остальную часть общества. Более того, группы, связанные с крупными государственными предприятиями, обладали значительной политической властью, поскольку были наилучшим образом организованы для коллективных действий. Это позволяло им использовать собственное влияние для блокирования невыгодных для них рыночных преобразований. Вот как описывает их поведение сам автор: «В силу этого у них есть стимулы подрывать экономическую эффективность и противиться рыночным реформам, которые ведут к усилению конкуренции. … это сопротивление затрудняло проведение рыночных реформ во всех европейских экономиках советского типа. Со временем номенклатурные группировки укрепили свои позиции и смогли блокировать реформы, грозившие подвергнуть выигрыши от их сговора давлению открытой конкуренции».

Как видим из этого примера, трудности и неудачи реформ были связаны с интересами конкретных групп общества, которых рыночные реформы превращали в экономически проигрывающих. Именно поэтому эти группы использовали имеющуюся у них политическую власть для того, чтобы остановить невыгодные для себя изменения экономических институтов.

С учетом всего этого, мне кажется, что и в нашем случае существующие у нас экономические институты объясняются, прежде всего, интересами субъектов и групп, обладающих политических властью. Именно они заинтересованы в поддержании статус-кво, поскольку существующие правила игры наилучшим образом защищают их персональные интересы – будь то сохранение контроля над политической властью или перераспределение ресурсов в свою пользу. В этом главная причина устойчивости неэффективных институтов.

Культурные особенности белорусского общества, вероятно, также влияют на структуру формальных институтов, но главная причина их нынешнего состояния указана выше. Для того чтобы понять, как неформальные нормы и правила, характерные для белорусского общества, сочетаются с рыночными принципами организации, необходимо чтобы рыночные институты стали доминировать в белорусской экономике.

Пока этого не случилось. Кроме того, мне представляется, что влияние культуры на функционирование формальных институтов – это не улица с односторонним движением. Имеет место и обратная связь: формальные институты изменяют культуру. В этом смысле сложно ожидать формирования рыночного общества в условиях, когда в экономике продолжает доминировать нерыночная среда.