24.10.2016, 9:21
Яблоко в стране низких цен
Возвращаясь к прошлой своей статье о загадочных обстоятельствах экспорта белорусских продтоваров в Россию, задаю себе вопрос: «Что это было?»
Если судить по информации правоохранительных органов РФ, образовалось огромное несоответствие между объемами ввозимых из «сопредельных стран сельскохозяйственной продукции и официально выращенной». Откуда же взялась не выращенная в Беларуси, но проданная в Россию продукция?
СОПРЕДЕЛЬНЫЕ СТРАНЫ
Чтобы ответить на этот вопрос, надо определить, что такое сопредельные страны для российских чиновников. Первое, что в этой связи вспоминается, Китай. Да, сопредельная России самая многочисленная в мире страна, масштабы экономики которой очень трудно оценить. Для россиянина, впрочем, как и для белоруса, как для граждан многих других «сопредельных» государств, когда он заходит в магазин или посещает бывший «колхозный рынок», переданный ныне в коммунальную или олигархическую местную собственность, возникает обоснованное убеждение – КНР господствует в мире. Перефразируя оптимистического скептика Остапа Бендера, трудно пересчитать численность китайцев, но невозможно провести статистический учет того, что они производят.
В России и в Беларуси «органы» называют по разному: силовыми, правоохранительными, компетентными. Это сильный комплимент властям, «стражам их революций», с одной стороны, с другой — журналистский штамп, адресованный способной сохранять чувство юмора публике. Например, она довольно ухмылялась словам белорусского лидера о том, что мощная независимая КНР является гарантом суверенитета «процветающей Беларуси». Компетентные органы, будь они компетентны, безусловно, предостерегли бы Лукашенко от таких заявлений. Тем более, что ни ФСБ, ни КГБ Беларуси Китай не по зубам.
Им остается работать с менее мелкими сопредельными, дружественными, враждебными или даже союзными государствами. В этом признался заместитель генерального прокурора РФ Владимир Калиновский, заявив, что в 2015 году поставки яблок из Беларуси в Россию в пять раз превысили собранный здесь урожай. При этом он, очевидно, сослался на отчетность таможенных органов РФ и официальную статистику РБ. Вспоминая старые прежние студенческие годы, могу утверждать, что на данной социально-экономической и геополитической территории бухгалтерия и статистика всегда считались (и являлись) дисциплинами партийными, т. е. засекреченными от общества и его внешнего капиталистического окружения. Когда надо, то, например, урожай подсчитывали и учитывали в тоннах. А когда впадали в уныние от его скудности, переходили на учет с тонн на центнеры, с центнеров – на пуды.
МИЛЛИОНЫ ПУДОВ
Получалось хорошо: русская мера веса, равная 16,3 кг (1 т равнялась 61,34 пуда) позволяла утверждать, что «колхозные урожаи исчисляются миллионами пудов». Известный прием применения двойных стандартов, когда страна от признанной системы СИ переходит к архаическим стандартам измерения отдельных величин. Этот прием особенно удавался, когда подмена критериев использовалась исторически. Например, урожай 1913 года определялся в центнерах, а в Сов. Союзе – в пудах. И этот вопрос настолько запутали идеологи-пропагандисты, что серьезные исследователи затрудняются с ответом на него: сколько же зерна производилось в России? Например, рост численности населения с 166,7 млн. человек в 1913 году в Российской империи до 286,7 миллионов в 1989 году в СССР при отсутствии видимых признаков физического голода в стране, можно было утверждать, что и производства зерновых, по меньшей мере, удвоилось.
А на самом деле? По официальной статистике, валовой сбор зерна в царской империи составил 92,3 млн. тонн, в советской империи – 210 млн. тонн. Это подтверждалось и показателями отдельных культур: в начале 1980 года СССР занимал 1-е место в мире по производству пшеницы, ржи, ячменя, сахарной свеклы, картофеля, подсолнечника, хлопка, молока, 2-е по поголовью овец, 3-е – по общему объему сельскохозяйственного производства. Притом что население пребывала в условиях постоянного дефицита продуктов, который с 1930-х гг. превратился в хронический. К концу 80-х годов большинство население страны, включая Москву, Ленинград, Киев, Минск и другие республиканские столицы и областные центры было переведено на карточное продовольственное снабжение.
Все слышали, что колхозное изобилие на 40% официальной статистикой уменьшалось за счет производственно-реализационных проблем, но этот «дефект массы», компенсировался импортом зерновых из Канады и США, а мясо ввозилось отовсюду, где его продадут. В силу своей социально-политической специфики СССР должен был, насколько возможно, обеспечивать продовольствием своих сателлитов, которые больше занимались социалистическим преобразованием сельского хозяйства, нежели экономикой, поэтому ему никогда не удавалось решить эту проблему. СССР, безусловно, преуспел в импорте. С 1964 года он начал регулярные закупки зерна на мировом рынке, а в 1980-е годы стал первым в мире импортером, на которого приходилось 15% зернового мирового рынка.
СКОЛЬКО ЗЕРНА ПОКУПАЛИ?
Руководители партии и государства вяло отмахивались от вопросов недоумевавших трудящихся. Мол, закупаем фуражное зерно. Оказалось не столько фуражное, сколько нормальное. Отборную пшеницу, выращенную американскими и канадскими фермерами.
Для тех ортодоксальных коммунистов, которые еще помнили заверения Ленина, что Страна Советов победит в мире не столько революционной войной, сколько более высокой производительностью труда, это звучало приговором. Ведь, по мнению вождя, видя экономические достижения СССР, эксплуатируемые трудящиеся «ломанутся» в СССР, а поскольку он «не резиновый», организуют соцреволюции в своих собственных странах. Но Ленин ошибся и всех разочаровал. Эксплуатируемые не нашли в СССР своего отечества, от революций отказались, а советские труженики, лишенные права на свободное передвижении, затосковали на 1/6 части земной тверди, обнесенной «железным занавесом».
Даже сегодня эта ситуация, описываемая бытовой версией птичьего языка, на котором с народом говорили все прежние официальные субъекты и структуры, воспринимается большинством людей как самая настоящая реальность. Разумеется, у каждого может быть свое особое отношение к этой реальности. Допустим, к концу 70-х годов, когда СССР окончательно превратился в аутсайдера экономического соревнование с Западом, появилась идеологема о «развитом (реальном) социализме», предлагавшая обществу умерить прежний революционный темперамент. Де мол, страна из сложившихся объективных условий под руководством партии успела получить оптимальную выгоду, которую обещал марксизм. Коммунизма, разумеется, будет, но торопить его не следует. И опять же большинство общество согласилось с властями, в смысле — сидеть и не рыпаться. Для советского человека история закончилась, жить еще можно и нужно, искать альтернативу, нельзя.
МАФИОЗНАЯ РЕСПУБЛИКА
Иными словами, качественное преобразование системы объявляется опасной ересью, а без этого теряет смысл и количественный анализ, например, реального состояния экономики. В первую очередь это относится к официальной статистике, которой надлежало демонстрировать успехи там, где их не было и не могло быть. Например, официально считалось, что хлопка собирается ежегодно около 8 млн. тонн. Но, как показало многолетнее расследование пресловутого «хлопкового дела», это не так. По свидетельству следователя по важным делам Генеральной прокуратуры Владимира Калиниченко (1984 год, когда власть от умирающего Андропова переходила к Черненко), за пять лет приписки хлопка составили не менее 5 млн. тонн, за которые из госбюджета было выплачено не менее 3 млрд. рублей. В то время Госбанк принимал 1 доллар равным 60 копейкам, таким образом валютная выручка производителей приписанного хлопка тянула почти на 5 млрд. долларов.
Огромные деньги, которые просто-напросто разошлись по карманам. То есть «прихватизация» народного хозяйства в СССР началось задолго до Чубайса и Коха. Причем у истоков «процесса» стояли люди, которые должны были приумножать и хранить социалистическую собственность. В начале 80-х годов помимо «хлопкового дела» высшим руководством были инициированы несколько громких расследований, уступающих ему по масштабам, но превосходящим его организационно и структурно. Например, «сочинско-краснодарское дело» («дело Медунова»), фигурантами которых стали первые лица из партийных и советских структур, правоохранительных органов, чиновники высокого уровня, включая министров, руководители предприятий. То есть речь уже шла не столько о мафиозных структурах, которые проникли во власть, сколько о власти, которая стала мафиозной.
В ходе расследования этого дела были освобождены от своих постов и исключены из партии (было и такое наказание!) более 5000 тысяч функционеров разного уровня, а наиболее отличившиеся 1500 человек получили приличные сроки. Правда, лидер мафиозного государства первый секретарь Краснодарского крайкома партии Сергей Медунов был только отстранен от работы, поскольку применение против него уголовного наказание угрожала подрывом политического и морально-идеологического авторитета самой центральной государственной власти.
Краснодарская мафиозная республика, созданная краевой властью, имела все атрибуты государства. Параллельно официальному государственному бюджету у нее имелся свой собственный бюджет. Своя бухгалтерия, своя, разумеется, статистика, двойная по определению. С одной стороны, для представления вышестоящим составлялись благополучные отчеты, основанные на приписках, а реальные статистические данные поступали в крайком, к Сергею Медунову, с другой.
«ПРИПИСЫВАЙ И НЕ ПОПАДАЙСЯ!»
Овощную торговлю в СССР, которая осуществлялось через сеть овощных баз, в народе называлась «гнильторгом». По той просто причине, что в магазинах хороших овощей никогда не было. Всегда с гнильцой. Так уж получалось, что заложенные с осени овощи и фрукты лишь отчасти поступали на прилавок, поскольку значительная доля продукции теряла товарный вид, списывалась в убытки по установленным нормам, но поступала в торговую сеть. По очень выгодным для баз калькуляциям. Буквально все об этом знали, но никто не мог достоверно ответить на вопрос, сколько овощей и фруктов производится в стране, сколько доходит для потребителей? ОБХСС и прочие надзирающие за экономикой структуры периодически перетряхивали «овощных работников», — выгоняли, сажали и даже расстреливали особо проворовавшихся, но практика, возникшая еще в самом начале построения социализма, обладала колоссальной устойчивостью и способностью к регенерации.
Спрут он и есть спрут. Статистика, социально-экономическая статистика, в таких странах, как бывший СССР или современная РБ, может быть только государственной отраслью, которую по функциональному назначению, можно считать одной из важнейших. Как сказочное зеркало, в которое вглядывается власть и видит себя все более «обаятельной и привлекательной». В свою очередь, «статистики» — функционеры экономики, которые знают об этой «слабости» власти, постоянно улучшают картинку. В СССР, позже в РБ (на сей счет Лукашенко отдал множество конкретных и строгих предписаний) руководствовались здравым смыслом. Его максиму сформулировал один из знаменитых американских разведчиков. Ежедневно получая из Центра указания о недопустимости противозаконных способов получения информации о противнике, он понимал, что в любой момент Центру потребуется информация, полученная запрещенным для него способом.
Чистоплюев выгоняли из КГБ, из ЦРУ тоже. Поэтому любой «наш» участник огосударствленной экономики, покидая начальствующий кабинет после очередного выговора, чувствует спиной, что его благословляют: «Приписывай и не попадайся!».
СПОСОБЫ СЧЕТА И УЧЕТА БАРАНОВ
Для счета и учета действуют разные методики. Например, овец можно считать по головам, можно по ногам. Первое проще, второе привлекательно возможностью исключить из учета понравившегося себе барашка. Ленин (обращаюсь к его авторитету по поводу приближающемуся столетию большевистской революции 1917 года), требовал, чтобы считали точно. В статье «Как организовать соревнование» он сформулировала принцип, которым руководствовался любой советский статистик: «Учет и контроль – вот главная экономическая задача каждого Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, каждого потребительского общества, каждого союза или комитета снабжения, каждого фабрично-заводского комитета или органа рабочего комитета вообще».
В этой фразе Ленин показывает себя до предела наивным юношей, который учит учету, допустим, белорусского крестьянина-арендатора, еврейского торговца с Немиги, многочисленных Ротшильдов и Морганов, заодно будущих свободных колхозников, рабочих и их наркомов. А эти последние, запутавшись «в диалектике «Капитала» Маркса, до сих пор не различают между конкретным трудом сапожника, который тачает сапоги для индивидуального заказчика, и сотен миллионов сапог, производством которых занимаются тысячи фабрик, существующие для (даже материалиста) абстрактно, как труд вообще, выраженной в стоимости и предъявляемый публике в денежной форме. Причем, Ленин, хотя и получил золотую медаль в гимназии, не усвоил азы экономики, которые преподавались в «реальных» и «коммерческих» училищах. Где, в отличие от гимназий, учили коммерческому расчету, вексельному обращению, хозяйственному и гражданскому праву и прочих важных для жизни гражданина в условиях рыночной экономики.
Ленин же начал с Маркса, не поняв в нем многое, начал работать по известному принципу – бог не выдаст, свинья не съест. Например, сразу после установления собственной власти Совнарком потребовал от нижестоящих пересчитать все лапти, имеющихся в стране. Буквально так: красноармейцы выдавливают белых с определенной территории, за ними в Совдепию входят счетчики лаптей. Заканчивается хозяйственный год. Совнарком получает отчет о наличии пригодных к ношению лаптей. Наркомы радуются. И Ленин. А внизу справки примечание, что оставляя большевикам лапти, колчаковцы вывезли онучи к ним. И теперь их не хватает. Несколько миллионов онуч для нескольких миллионов властей.
Так уж сложилось, что советская экономика стала дефицитной с первых своих дней, дефицит ее и погубил в итоге.
«ПОХВАЛА ГЛУПОСТИ»
Советская статистика всегда меня привлекала. Но еще в студенчестве, после изучения всех ленинских «рабкринов» довелось (по программе) познакомиться с «Похвалой Глупости» Эразма Роттердамского. Шикарная вещь, которая позволяют жить в полном согласии с самим собой, хотя мир переполнен торжествующими глупцами.
Возвращаюсь к польско-белорусско-российским трудностям поставок продовольствия в бывший СССР. Например, начальник Россельхознадзора Сергей Данкверт сообщил, что с 1 января по 18 сентября белорусские поставщики по основным продуктам питания и некоторым видам уже перекрыли годовые показатели 2015 года. А замгенпрокуроара РФ, о котором мы вспоминали выше, утверждает, что яблок продается в Россию во много раз больше, чем производится в Беларуси. А шеф белорусского МИДа Владимир Макей, утверждает, что товарооборот с Россией не только не увеличился, а обвалился. На 30%. С этим соглашаются все, кто живет в Беларуси, и ощущаешь это на собственной шкуре.
Как говорится, и к гадалке не ходи. Но главное в том (не отрицая наличие частной, частно-государственной и государственной контрабанды), ни один калькулятор, ни один суперсовременный компьютер не может подсчитать, сколько яблок производится в Беларуси, сколько из них продается в Россию. По той причине, что одни «статистики» не могут собрать объективную информацию, другие не хотят честно собирать информацию, третьи вообще живут только ожидаемой для себя выгоды в этом деле. Если не изменяет память, по официальной статистике 80% яблок производится частником, садоводом-дачником, собственником личного подсобного хозяйства. Из этой продукции только малая доля попадает непосредственно на розничный рынок, большая, но не преобладающая часть, реализуется через систему потребсоюза, часть потребляется самим населением, часть не использованных никем яблок гниют прямо в садах или выбрасываются в компостные ямы.
Очевидно, что ни поштучно, ни наличными килограммами-центнерами, государственная статистика учитывать яблоки населения не может. Она может определить приблизительно стоимость яблок, исходя из того, что на осенних ярмарках за килограмм яблок просят от 40 копеек до рубля «с хвостиком». То есть, имея достоверные данные о наличии в стране дачных и приусадебных хозяйств, она может статистически оценить наличие плодовых садов у населения, статистически определить урожай в зависимости от погодных условий, и сказать, много ли яблок в этом году в Беларуси или мало. На этот вопрос может ответить каждый, не обращаясь к специалистом Белстата. Но в чем все едины — это отсутствие товарного плодоводства в стране, поскольку экономическая государственная политика в этом вопросе оказалась исключительно эффективной.
САДОВ НЕТ И НЕ БУДЕТ
Государственная машина прошлась по садам (пардон, по «цветущей Беларуси») будто «кукурузник», который регулярно распыляет дефолианты над каждым садом.
Где производство, там и посредники. Где больше производится, там больше торговцев-посредников. Лукашенко персонально следил, чтобы посредников не было, торговли (рыночной) не было. Он повсюду утверждал монополистов. А частное мелкотоварное плодово-ягодное производство специальным картельным соглашением с государством было передано «Белкоопсоюзу». В самом начале яблочного сезона (до «яблочного спаса») кооператоры объявили первую цену: 4 копейки за килограмм, как они утверждают, падалицы. Какие яблоки сдатчик не привезет на пункт приема, ему заплатят как за падалицу.
В это время первые польские яблоки поступают в розничную продажу в Беларуси по цене от 1 рубля. А белорусский садовод может получить от потребкооперации 3-4 копейки. И купить коробку спичек, которая при Советах стоила копейку, в которой насчитывалось 60 спичек. Модернизированное белорусское спичечное производство, к слову, сократило емкость одной коробки до 36 спичек. Впрочем, спичечное дело, однажды сформировавшись в отрасль промышленности, стало для многих корпораций выгодным бизнесом. Как, впрочем, и плодоводство. В интернете, например, для международных перевозчиком предлагаются оптовые партии яблок по 0,5 евро. Отвлекаясь на этот вызов конкурентов, «Белкоопсоюз» повышает закупочные цены до 7 копеек. Чтобы обозначить свою приверженность к официальной политике импортозамещения?
Разумеется, садоводческое население это призыв игнорирует. «Хай яно згние!» – самый популярный ответ на вопрос, обращенный к садоводам. Впрочем, более квалифицированно на этот вопрос отвечают специалисты. Например, городокская многотиражка написала, что в районе началась заготовка яблок. Словами товароведа отдела заготовок райпо Валентины Блиндаревой газета сообщила, что «в этом году ценник на яблоки ранних сортов установился на уровне трех копеек (по старому – 300 рублей) за килограмм. Да сумма не большая. Но, …лучше уж заработать на своем саде некоторые деньги, чем все добро сгниет за просто так, привлекая на сладкий запах ос и пчел. В. Б. подчеркнула, что в целом сознательных граждан, не желающим, чтобы урожай пропал, больше, чем любителей легкой наживы». Стоит ли после этого ожидать садов и урожаев?