Пиррова победа традиционной культуры

Ключевое слово пятого Всебелорусского народного собрания (5ВНС) – «развитие». В тексте доклада А. Лукашенко оно встречается 77, а в итоговой резолюции – 14 раз. Пятью годами ранее было 65 и 10 раз соответственно.

Ничего удивительного в этом нет. Развитие – ахиллесова пята «белорусской экономической модели развития» (таково ее официальное название). А у кого что болит, тот о том и говорит.

Развитие по-белорусски на протяжении почти двух десятилетий означало рост ВВП (в отдельные годы двузначный) в условиях деиндустриализации экономики. Особенность современного этапа – переход от экономического роста к падению, что создает дополнительные стимулы для деградации промышленности.

В качестве примера обратимся к строительной отрасли. В январе-мае 2014 г. ее вклад в ВВП составил 9.1%, а в январе-мае текущего года – 5.7%. В результате из фактора экономического роста (+0.2% в 2014 г.) строительство превратилось в главный фактор падения (-1.7% в 2016 г.), что неудивительно при сокращении объемов строительства за 5 месяцев на 21.9%.

Почему в качестве примера я выбрал строительство? Во-первых, это инвестиционноемкая отрасль. Есть инвестиции – есть развитие, есть рост экономики.

Во-вторых, это отрасль с большим мультипликативным эффектом. Т. е. вложенные в строительство инвестиции стимулируют новые инвестиции в других отраслях. Например, в производстве строительной техники и грузового автотранспорта.

В-третьих, динамика строительства – это индикатор того, что будет с экономикой в будущем.

В-четвертых, вес строительства в белорусской экономике достаточно велик, точнее был достаточно велик: в 2,6 раза выше сельского хозяйства за 5 месяцев 2014 г.

Безрадостную ситуацию в строительной отрасли 5ВНС пообещал закрепить в очередной пятилетке, запланировав сократить ввод жилья с 25 до 18 млн. кв. м.

Седьмой пот как экономический ресурс

«Важнейшим условием для устойчивого социально-экономического развития Беларуси является политическая стабильность, спокойствие в обществе, обеспечение нерушимости границ и безопасности людей. Именно этому призваны служить наша внутренняя и внешняя политика», – подчеркнул А. Лукашенко в докладе на 5ВНС.

К сожалению, кроме важнейших условий развития в докладе перечислены причины, гарантирующие надежную блокировку любых усилий государства сдвинуть воз развития с места. Главными среди них, на мой взгляд, являются культурологические.

Ограничусь двумя цитатами:

«Село, малые и средние города – основа страны».

«Беларусь сегодня – цитадель традиционной культуры и морали. Так будет всегда».

Таков ответ белорусского правящего класса на радикальное усложнение современного мира. Это попытка на усложнение ответить упрощением путем возврата к привычным (традиционным) формам жизни. И в этом смысле правящий класс республики-партизанки ничем не отличается от так называемого «большинства» общества, основу которого составляют представители социальной периферии (люди пожилые, с низким уровнем образования, проживающие в малых городах и селах).

В Послании-2016 есть пассаж о необходимости перехода на инновационный путь развития, и этот переход должны обеспечить «мозги, наука, инновации, а не то, что Господь положил в землю».

Соединение цитаты из 5ВНС с цитатой из Послания-2016 позволяет нам определить одну из базовых особенностей белорусской модели: основные субъекты ее развития – это жители села, малых и средних городов. Такой вывод напрашивается, если не выходить за пределы формальной логики.

Но ловить А. Лукашенко и его спичрайтеров на подобных логических нестыковках – значит понапрасну тратить время. В режимах имитационной демократии, не предусматривающих ответственности «всенародно-избранных» перед избирателями, подобные нестыковки являются правилом, а не исключением.

Тем не менее отделять зерна истины от плевел имитаций необходимо. И тут нам на помощь приходит ставшее мемом предложение А. Лукашенко раздеться и работать до седьмого пота (мем, от англ. meme – единица культурной информации).

Офисный планктон воспринял его как очередной ляп обладателя двух дипломов о высшем образовании и оперативно откликнулся креативными фотосессиями. Насколько, однако, обоснована подобная креативность? Для ответа на этот вопрос достаточно выйти из офиса, взять в руки косу и в жаркий летний день попытаться накосить стандартную дневную норму владельца личной буренки. Не раздевшись и не пропотев до седьмого пота выполнить ее (норму) шансов практически нет.

Реакция офисного планктона – это реакция носителей культуры модерна на предложение, поступившее из цитадели культуры традиционной. В белорусской традиционной культуре, как и в подавляющем большинстве традиционных культур, экстенсивный компонент превалирует над интенсивным.

«Категория «экстенсивное», – поясняет культуролог Игорь Яковенко, – восходит к латинскому extensivus (расширяющий, удлиняющий) и описывает такой тип хозяйства и шире — человеческой деятельности, в рамках которого изменения носят количественный характер. Здесь повышения объемов продукции достигаются за счет вовлечения в хозяйственную деятельность дополнительных ресурсов».

Седьмой пот – и есть дополнительный ресурс. Желаешь накосить в два раза больше – приложи в два раза больше физических усилий. Иного при косьбе дедовским способом не дано. Но современное развитие не обеспечивается за счет «механического» трудолюбия.

Вывод. Все то, что белорусская модель получила от традиционной культуры – для нее органично. Это зерна. Элементы же современности (от Конституции с массой правильных слов до рассуждений о роли мозгов) – не более, чем элементы имитационного декора. Это плевелы.

Съезд неадекватных

В цитадели традиционной культуры все проблемы решаются «от жизни», т.е. с опорой на прошлый опыт, причем опыт неотрефлексированный. Как тут не вспомнить историю о рыдающих женщинах на «Горизонте», рассказанную А. Лукашенко на встрече с представителями белорусских и зарубежных СМИ в январе 2015 г. Трудное было время. О зарплате в 30 долларов приходилось только мечтать. «Все было остановлено. И мы вот с тех пор потихоньку-потихоньку от этих трудностей уходили и поднимались» (А. Лукашенко).

Предпосылки кризиса, как подсказывает исторический опыт, начинают складываться в тот момент, когда системные качества социально-экономической модели окончательно побеждают. Это – общий принцип. Пик белорусской модели – 2006 г. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на любой тренд НИСЭПИ. В качестве примера приведу график среднегодовых значений электорального рейтинга А. Лукашенко.

Сегодня мы потихоньку-потихоньку опускаемся. Пока потихоньку-потихоньку. Но сила убежденности в правильности курса, демонстрируемая политическим классом, в полном соответствии со вторым законом Ньютона порождает ускорение. Поэтому процесс деградации экономики и общества набирает обороты. О политике я не говорю. В Беларуси она умерла в 1996 г. и потому деградация политике не грозит. Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Со словом «развитие» та же история.

Согласно англо-американскому статистику А. Мэдисону, история современного экономического роста насчитывает около 200 лет. В 1800 г. ВВП на среднестатистическую европейскую душу был примерно таким же, как в Римской империи. Для перехода от статики к динамике европейцам потребовалось решительно отказаться от многих привычных ценностей традиционной культуры. Переход к ценностям модерна дался непросто. Не случайно всю первую половину XIX в. Европу сотрясали революции.

Современный экономический рост – это рост, основанный на инновациях. Но ждать инноваций от носителей традиционной культуры – дело безнадежное. Никакими побуждениями сверху стимулировать их нельзя, что и доказал крах советского эксперимента, а сегодня доказывает белорусская модель.

Экономический рост слабо зависит и от качества экономической политики: уровня инфляции, собираемости налогов, открытости для внешней торговли и т.п., что подтверждается многочисленными межстрановыми исследованиями. «Институты имеют значение», – такова формула успеха нобелевского лауреата Д. Норта. Перечень институтов, обеспечивающих успех, не является тайной. Это, в первую очередь, частная собственность, независимый суд и независимые СМИ.

Но институтом институтов является человек. Вот почему механически переносить рыночные институты не получается. Для повторения успеха Китая и других стран рисовой культуры белорусов необходимо заменить на китайцев. Никакая команда реформаторов в среднесрочной перспективе тут не поможет.

Белорусское общество расколото на носителей традиционной культуры, так называемое «большинство», и «меньшинство», модернизационный потенциал которого, однако, не следует преувеличивать. Первые по численности превосходят вторых, как минимум, в два раза. Поэтому попытка вырваться из авторитарной колеи с помощью демократических выборов (1994 г.) привела к обратному результату.

Условные села, малые и средние города победили условный город. Цитадель традиционной культуры вздрогнула, но устояла. Но победа оказалась пирровой. Сегодня более 80% белорусов (НИСЭПИ) согласны с тем, что экономика находится в кризисе. Экономистам известно три типа экономических кризисов: циклические, вызванные внешними шоками и структурные. Власть, естественно, апеллирует ко второму типу, независимые эксперты – к третьему.

Зерна правды без труда можно отыскать и у власти, и у экспертов. Как подсказывает Википедия, зерна – семена зерновых и бобовых культур. Зерна белорусского кризиса – семена традиционной культуры, и разносятся они не ветром, а «человеком советским», который продолжает у нас успешно воспроизводиться. Одна из его важнейших характеристик на современном этапе заключается в неспособности адекватно оценивать новую реальность. «Перед человеком, – отмечает, уже цитируемый выше культуролог, – всегда вставали проблемы, казавшиеся неразрешимыми. Одно из ключевых условий их разрешения – адекватное понимание происходящего».

Пятое Всебелорусское народное собрание и стало съездом неадекватных. Это не означает, что во власти нет людей, трезво оценивающих происходящее. Но открыто отстаивать свои взгляды они не в состоянии. Таков один из итогов негативного отбора, запущенный после 1994 г.