Ручное управление на основе советизмов

Конец 2015-го и начало текущего года прошли в борьбе правительства и президента РБ за выбор антикризисной политики на ближайшее будущее.

Правительство отстаивало план частичного реформирования действующей белорусской экономической модели. Президент настаивал на ее сохранении и развитии. Четыре встречи закончились закономерным результатом – победил президент.

Этот факт подтверждает Указ № 78 от 23 февраля, в котором представлены меры по повышению эффективности социально-экономического комплекса Беларуси. Меры, как это часто у нас бывает, представляют собой банальный набор давно набивших оскомину высочайших пожеланий, которые со времен советских пятилеток определяли традиционный план действий Госплана.

В частности, правительству поручено принять дополнительные меры для:

• обеспечения прибыльной работы госпредприятий «при надлежащем качестве управления их активами и снижении себестоимости продукции не менее чем на 25%»; повышения платежной дисциплины во взаиморасчетах;
• развития добросовестной конкуренции;
• роста и диверсификации экспорта;
• рационального импортозамещения;
• ускоренного развития малого и среднего бизнеса с вовлечением его в экспорт и в импортозамещение;
• привлечения иностранного капитала.

Первое, что бросается в глаза в данном указе, – это новая категория в лексиконе действующей практики госуправления – «социально-экономический комплекс». Что это за объект в системе госуправления и каковы параметры его объема и структуры, можно лишь догадываться. Но вот что точно невозможно сделать – так это рассчитать показатели эффективности функционирования несуществующего де-юре и де-факто объекта управления, а значит, и принять конкретные меры по их повышению.

Закон современного менеджмента гласит: «Управлять можно только тем, что количественно формализовано», т. е. представлено в виде числа. К сожалению, для белорусских чиновников законы рынка и тонкости менеджмента, видимо, неизвестны, поэтому они продолжают советские традиции по созданию экономических фантомов и требуют их исполнения от анонимных участников этого комплекса. Такова суть системы белорусского законотворчества и правоприменения, когда объектами и субъектами управления в ней одновременно являются чиновники, от которых президент требует проявления инициативы и креативности в своей деятельности. А то, что подобная креативность приводит всех остальных в правовой и экономический тупик, так это не важно. Как-нибудь потом, с помощью Комитета госконтроля и Уголовного кодекса разберемся в причинах невыполнения фантомных показателей.

Это в развитых странах законы пишут высокопрофессиональные юристы и экономисты, а исполняют – все остальные. У нас же, по советской привычке, законотворчество и правоприменение находятся в одних руках – в руках чиновников. Так дешевле и проще для ручного управления. Сам закон написал – сам же его и исполняешь. Парламент как декоративный законодательный орган нужен в этом случае лишь для утверждения правовых актов, написанных чиновниками для себя и для удобства их применения в собственных интересах.

Эта практика госуправления имеет глубокие исторические и экономические корни в далеком советском прошлом, откуда родом многие действующие институты молодого белорусского государства. Для того чтобы понять это, следует обратиться к истории возникновения многих концепций (основных понятий), определяющих становление и развитие советской экономической модели хозяйствования в первые годы существования СССР. Итак, в начале было слово.

Советизмы как родовая травма

Советизм – это слово или значение многозначного слова в русском языке, появившееся в лексике после 1917 года и, как правило, связанное с реалиями советского периода времени, ни на какие другие языки не переводимое и понятное лишь носителям «советского» языка. Другими словами, советизмы – родимое пятно советского периода в русской лексике. Например, колхоз, комсомол, субботник, прописка, перестройка и т. д. В экономике коммунисты создали свой новояз из советизмов, которые определяли сущность и отличие социалистической экономики от рыночной. Такие категории, как хозяйственный расчет (хозрасчет), себестоимость, рентабельность, до сих пор используются в отечественной экономике, невзирая на засилье англоязычных терминов во всех областях деятельности. Чтобы понять экономическую природу этих советизмов, нужно хорошо представлять себе цели, которые преследовали их творцы.

Капитализм – это рынок со своими законами и механизмами функционирования. Прежде всего, это рыночный закон соотношения спроса и предложения, определяющий соответствующий механизм ценообразования.

«В рынке цены не считают, в рынке цены наблюдают», – этот постулат капитализма категорически не устраивал коммунистов-ленинцев. В их понимании социализм как альтернатива капитализму нуждался в создании такой системы хозяйствования, в которой «невидимая рука рынка» была бы с успехом заменена рукой конкретного индивида – чиновника.

Ручное управление ценами в интересах государства стало центральной задачей социалистического способа хозяйствования, которую коммунисты-экономисты решили очень просто и элегантно. Для этого ими были позаимствованы основные категории (понятия) рыночного способа хозяйствования и творчески переработаны в советские аналоги-советизмы.

Так появилась категория-советизм «себестоимость», которая заменила категорию «нормируемые издержки, включаемые товаропроизводителем в отпускную цену продукта» при использовании широко известной в рынке модели ценообразования под названием «издержки плюс желаемое». Если в рыночной системе эти издержки нормировал и включал в цену сам производитель, который сам же определял «желаемое» в виде прибыли, ориентируясь на рыночную норму прибыльности своего продукта, то коммунисты с помощью категории «себестоимость» стали определять цены по единой для всех модели: «себестоимость плюс прибыль, определяемая на основе норматива рентабельности продукта».

Рентабельность же, как категория-советизм, в этом случае заменила рыночную категорию «прибыльность». Прибыль не могла быть целью производства в силу идеологической недопустимости ее приоритета в советской экономике. Но она является разновидностью дохода, который, как категория, не так резко диссонировал с идеологическими догмами компартии.

Рента – вид дохода владельца какого-либо ресурса (в данном случае – государства) при его передаче в пользование товаропроизводителю (госпредприятию). Этот вид дохода отражался в госбюджете в форме налога с госпредприятий и носил название «плата за фонды» (основные и оборотные) и устанавливался в процентах от их среднегодовой стоимости. Если прибыльность в рыночной экономике исчислялась как коэффициент отношения прибыли к издержкам, необходимым для ее получения, то рентабельность (доходность), в отличие от безразмерной прибыльности, стала исчисляться в советской экономике в процентах. Такая подмена экономических категорий с целью обеспечения идеологической чистоты социалистического эксперимента стала нормой в деятельности коммунистов-ленинцев.

В созданной ими в 20-е годы прошлого века модели ценообразования порядок исчисления и перечень издержек (текущих затрат), включаемых в себестоимость, а также нормативы рентабельности сначала определял Совнарком, а позднее – специальный государственный орган – Госкомцен СССР – в форме ежегодного постановления. Ручное регулирование цен при таком механизме ценообразования стало главным достоянием советской системы хозяйствования.

Себестоимость превратилась в «баян», на котором до сих пор наследники социализма играют нужную им мелодию путем включения-исключения отдельных издержек в ежегодно утверждаемый правительством перечень затрат, относимых на себестоимость. Достаточно вспомнить недавнюю утомительную и безрезультатную борьбу белорусского бизнес-сообщества с правительством по поводу включения в этот перечень затрат на дополнительное страхование и корпоративные системы обучения персонала, величину членских взносов в бизнес-ассоциации, благотворительную деятельность и др.

При действующем до сих пор советском механизме ценообразования чиновники вручную регулируют не только цены, но и величину прибыли в цене с помощью норматива рентабельности в своих интересах.

Ручное управление ценами было бичом советской экономики и, по сути, привело к ее краху вместе с Советским Союзом. Аналогичная ситуация сегодня складывается в белорусской модели хозяйствования, которая также использует ручное управление ценами с помощью категорий себестоимости и рентабельности. Практикуемая схема перекрестного субсидирования цен в ручном режиме в сельском хозяйстве, в ЖКХ, установления экспортных цен для продуктов питания уже привела эти отрасли к финансовому коллапсу.

Не менее яркая эпопея имела место в отношении истории применения еще одного советизма под названием «хозяйственный расчет». Для него, как и для любой другой экономической категории политэкономии социализма, были научно сформулированы принципы, правила и процедуры применения на советских предприятиях в виде ленинской политики хозрасчета.

Суть ее ярко выразил друг и соратник Ленина Николай Бухарин в своей работе «Заметки экономиста», посвященной итогам периода нэпа в СССР в 20-е годы прошлого века. «Ленинский хозрасчет – это кастрированный коммерческий расчет» – таково его определение. Другими словами, хозяйственный расчет как основополагающий социалистический метод хозяйствования был также заимствован коммунистами у капитализма и приобрел уродливую форму набора квазирыночных принципов в деятельности советских предприятий.

Хозрасчет как универсальный механизм социалистического хозяйствования до сих пор лежит в основе функционирования белорусских госпредприятий. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в их уставы, где принципы хозяйственной самостоятельности предприятий (самоокупаемость, самофинансирование, самоуправление) на словах, а не на практике, сочетаются с материальной заинтересованностью их коллективов и каждого отдельного работника в результатах своей хозяйственной деятельности, материальной ответственностью за эти результаты. Почему же экономические категории – советизмы до сих пор определяют сущность белорусской модели хозяйствования? Ответ лежит на поверхности: они позволяют в ручном режиме регулировать ее функционирование в интересах своего главного бенефициара – чиновника.

К любому заданию президента готовы

Требование президента снизить себестоимость на 25% только на взгляд простого обывателя кажется нереальным. Во-первых, пункт 1.1 указа, который это требование обозначил, не устанавливает конечного срока его исполнения, в отличие от остальных пунктов, привязанных к сроку один год. Во-вторых, методология использования этого показателя-советизма постоянно совершенствуется чиновниками в своих интересах.

За примерами далеко ходить не надо. Достаточно посмотреть на управленческую инновацию, которую они предложили использовать в действующем механизме калькулирования себестоимости продукции начиная с 2009 года.

Почему с 2009-го, а не раньше или позже? Да потому что в 2008 году грянул мировой финансовый кризис, который продолжается до сих пор, и нужно было «подстелить соломку» на будущее. И тогда, как это часто у нас бывает, «по просьбе трудящихся» было принято постановление Совмина РБ от 18.03.2009 г. № 327, которое предоставило организациям право не начислять амортизацию по основным средствам и нематериальным активам. Согласно комментарию Минэкономики, «сделано это было в связи с частыми обращениями отдельных организаций с просьбой о предоставлении права неначисления амортизации по объектам основных средств». Это решение рассматривалось как временная и исключительная мера, направленная на снижение себестоимости.

Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное. Поэтому в последующие годы, вплоть до текущего, 2016 года, действие постановления постоянно пролонгировалось.

«Начисление амортизации – применяемый во всем мире, в том числе предусмотренный Международными стандартами финансовой отчетности (МСФО), необходимый механизм возмещения затрат, понесенных на приобретение основных средств, – подчеркнули в пресс-службе министерства. – Амортизационные отчисления – это источник собственных средств, гарантированно получаемый в составе выручки от реализации».

И тут же поставили все с ног на голову, заявив, что «амортизационные отчисления необходимо рассматривать как важный источник инвестиций». А как же тогда вышеназванный постулат МСФО о том, что амортизация – это «необходимый механизм возмещения затрат, понесенных на приобретение основных средств»?

Весь мир считает инвестициями дополнительные вложения с целью получения дополнительной прибыли, а в Беларуси амортизацию – текущие издержки, связанные с износом основных средств и нематериальных активов при производстве продукта – теперь принято считать инвестициями.

Посмотрим, к чему приводит такая подмена категорий на практике и в чем здесь интерес чиновника-инноватора. На величину амортизационных отчислений снижается себестоимость продукции и «подушка» прибыли, начисляемая по нормативу рентабельности к издержкам в цене продукта. Т. е. цена продукта пропорционально снижается, что делает продукт более конкурентоспособным по цене. Становится возможным демпинговать на внешних рынках. Обвинения в демпинге стали нормой в отношении белорусских товаропроизводителей на рынках России и партнеров по СНГ. Ну и, что не менее важно, – можно рапортовать президенту о снижении себестоимости. Это плюсы для чиновников.

Что же касается самих предприятий, то здесь последствия такой новации, по мнению большинства экспертов, плачевны в настоящем и особенно в перспективе. Рассмотрим наиболее важные из них:

1. Недоначисление амортизации влечет за собой нарастание некомпенсированного необходимыми финансовыми ресурсами физического и морального износа, а следовательно, необходимость поиска других, менее надежных или дорогостоящих источников финансирования для возмещения износа основных средств и нематериальных активов. В Беларуси таких источников, кроме кредитов банков, нет. А просроченная кредиторская задолженность предприятий уже стала проблемой для экономической безопасности государства.
2. На сумму неначисленной и невозмещенной в составе выручки амортизации сокращаются собственные оборотные средства организации, которые могут быть использованы не только в качестве источника приобретения новых объектов основных средств, но и для возврата заемных средств, ранее привлеченных на инвестиционные цели. Недостаток собственных оборотных средств снова требует целевых заимствований у банков, проценты по которым приводят к удорожанию продукции предприятий-заемщиков.
3. Данный подход к амортизации делает невыгодным применение механизма ускоренной амортизации, который в современной экономике способствует обеспечению постоянной модернизации основных средств и нематериальных активов, росту конкурентоспособности предприятий по критерию «качество продукции».
4. Временное неначисление амортизации и непродление срока полезного использования приведет к еще большему увеличению амортизационных отчислений в будущем, что, соответственно, приведет к росту затрат на производство.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! За что боролись, на то и напоролись! Современная экономика жестоко мстит тем, кто игнорирует ее законы. Ручное управление с помощью инструментария прошлого в виде советизмов позволяет его субъектам творчески совершенствовать их в своих интересах. Поэтому команда снизить себестоимость на 25% будет выполняться чиновниками неукоснительно на бумаге, как это принято в белорусской экономической модели, за счет манипулирования теми самыми фантомами-советизмами, на чем она и держится до сих пор.

Финансовая яма, в которую падает нереформированная белорусская экономика, бездонна, и падать в нее можно бесконечно долго.