Спасите от банкротов

В Беларуси сейчас насчитывается около 1,6 тыс. убыточных предприятий – это 20,2% от их общего количества. За последние 3 года количество убыточных организаций в стране увеличилось почти в 4 раза. Почему государство не спешит их банкротить?

Задолженность предприятий суммарно на 3% превышает годовой объем ВВП Беларуси

Республиканский клуб директоров (РКД, создан при БСПН им. Кунявского) 25 февраля обсуждал весьма чувствительную для любой экономики тему – экономической несостоятельности и банкротства предприятий. Однако для Беларуси в нынешней экономической ситуации эта тема приобретает особую актуальность.

По данным на ноябрь 2015 года, в стране больше всего убыточных предприятий было в промышленности – 581 предприятие (31,4% от общего количества убыточных предприятий), в торговле – 238 убыточных предприятий (23%), в строительстве – 243 предприятия (20,1%), в сельском хозяйстве – 252 предприятия (17,4%), на транспорте – 97 предприятий (17,4%).

По словам почетного председателя Бизнес-союза предпринимателей и нанимателей имени профессора М. С. Кунявского (БСПН) Георгия Бадея, ситуация усугубляется тем, что около половины рентабельных предприятий имеют уровень рентабельности в пределах 5%. «Казалось бы, в целом рентабельность белорусских предприятий в прошлом году была более-менее нормальной. Но вот в чем проблема: 47,5% предприятий имели рентабельность от 0 до 5%, а это граничит с убыточностью», – подчеркнул Г. Бадей.

Он также отметил, что кредиторская задолженность предприятий Беларуси на 1 декабря 2015 года увеличилась по сравнению с 2010 годом в 6,1 раза, в том числе просроченная – в 9,3 раза, задолженность по кредитам и займам – в 7,2 раза, в том числе просроченная – в 20,7 раза.

Что касается дебиторской задолженности, то в прошлом году она ежемесячно прирастала на 4,5 трлн. рублей (против 1,9 трлн. рублей в 2014 году), а просроченная – на 1,8 трлн. рублей в месяц (против 0,95 трлн. рублей в месяц в 2014 году). При этом, подчеркнул выступающий, предприятия-кредиторы не только не получали выручку за поставленную продукцию и оказанные услуги, но и были обязаны уплатить соответствующие налоги, то есть их наказывали дважды.

В целом же задолженность предприятий Беларуси по состоянию на 1 декабря 2015 года выросла до 897 трлн. рублей (41,4 млрд. долларов по текущему курсу). «Это на 27 трлн. рублей (1,25 млрд. долларов), или на 3%, превышает годовой объем ВВП Беларуси. Куда дальше?» – задал риторический вопрос Г. Бадей.

Убыточные организации по видам экономической деятельности
за январь – ноябрь 2015 г.

Рентабельные организации по уровню рентабельности продаж
по видам экономической деятельности за январь – ноябрь 2015 г.

По словам Г. Бадея, БСПН неоднократно предлагал правительству меры по повышению финансовой устойчивости и ценовой конкурентоспособности отечественных предприятий, в том числе «налоговые каникулы» на 2-3 месяца по оплате НДС и таможенных платежей на ввозимые для производства сырье, материалы и комплектующие, исключить излишние регуляторные издержки, снизить тарифы на энергоносители и т. д. Бизнес-союз также считает, что пора определиться с позицией по коллекторской деятельности.

Некоторые белорусские чиновники опасаются, что легализация коллекторской деятельности может создать почву для «узаконенного рэкета». В то же время многие предприятия сегодня очень нуждаются в институте, который оказывал бы предприятиям услуги по взысканию или покупке-продаже долгов.

В судах: из 2,5 тысячи дел о банкротстве всего 67 дел юрлиц с госдолей

Директор Департамента по санации и банкротству Министерства экономики Беларуси Александр Мирониченко, продолжая тему, отметил, что ни одна страна не может обойтись без такого института, как банкротство. В Беларуси этот институт был создан первым среди стран СНГ.

«Основной результат этого института в Беларуси – то, что его никто не замечает. Многие директора удивляются: а что, у нас есть банкротство? Хотя количество дел большое. Количество антикризисных управляющих у нас измеряется сотнями и тысячами. Но большинство их сидят на скамейке запасных», – отметил выступающий.

По состоянию на начало этого года в судах Беларуси по процедурам банкротства находилось около 2,5 тысячи дел, в том числе 159 дел – о банкротстве индивидуальных предпринимателей. При этом 67 дел – о банкротстве юридических лиц с долей государства, это 2,7% от общего количества дел в производстве. Дела о банкротстве юридических лиц с долей государства связаны прежде всего с закредитованностью предприятий. «Не все предприятия обслуживались по этим делам. И не потому, что очередь стояла, а потому, что обращаются к этой процедуре не всегда своевременно и должники, и кредиторы», – заметил А. Мирониченко.

По его словам, нынешнее законодательство об экономической несостоятельности не вызывает больших вопросов. «Нас даже спрашивали: а может, не надо его менять?» – сказал выступающий.

Отметим, что в настоящее время готовится фактически новая редакция (четвертая по счету) закона о банкротстве (документ уже согласован с большинством госорганов). Радикальных изменений в существующую практику он, судя по всему, не принесет, тем не менее определенные корректировки ожидаются.

А. Мирониченко напомнил, что для возбуждения дела о банкротстве требуется ряд специальных условий: определенное финансовое положение, вытекающее из баланса предприятия, определенная сумма задолженности, срок погашения. Кредитор также обязательно должен пройти через судебную стадию взыскания. Однако, как показывает практика, чаще всего проблемы возникают не у кредитора, а у должника. «У него резко возрастает сумма задолженности, он приходит в суд и говорит: я банкрот. А суд говорит ему: ваши коэффициенты по балансу нормальные. Получается патовая ситуация: пациент говорит: «Я умер», а врач – «Он живой». С этим сталкиваются также многие госпредприятия: когда они работать не могут, а коэффициент у них еще в норме. На этот случай в большинстве стран есть нормы, которые позволяют в определенных случаях возбуждать дела о банкротстве», – пояснил выступающий.

Аналогичные нормы предполагается внести в новый закон о банкротстве. «У нас думают, что мы таким образом хотим вогнать в процедуру несостоятельности чуть ли не половину предприятий. Нет, одна из основных целей проекта закона – создать возможности для своевременного объявления должника должником», – подчеркнул А. Мирониченко.

Он рассказал и о других новациях документа. В частности, как было сказано, предполагается ввести ответственность за отсутствие на предприятии бухотчетности, обязательный механизм электронных торгов и т. д.

Не инструмент оздоровления, а способ ухода от долгов

Принципиально важно понять философию закона о банкротстве, подчеркнул заместитель председателя Верховного Суда Беларуси Василий Демидович.

Эта философия, по его словам, состоит в том, что вначале собственники, учредители и органы власти (если это касается госпредприятий) предпринимают меры для предупреждения банкротства, вторая стадия – это досудебное оздоровление, третья – экономическая несостоятельность, санация и четвертая – банкротство с ликвидацией. «Это концептуальные позиции», – подчеркнул В. Демидович.

Он признался, что в части коммерческого банкротства судей сегодня волнуют вопросы коррупционной составляющей. «Волнуют не просто так, потому что двое наших судей сидят в изоляторе КГБ за взятки от председателя совета антикризисных управляющих (ходил по судам и разносил подарки – закон расценил это как взятки). Согласно закону, антикризисный управляющий должен пользоваться доверием суда. Дополнительно к этому мы уволили четверо судей, в том числи председателя, заместителя, за то, что не смогли надлежащим образом организовать работу по рассмотрению дел в суде», – рассказал В. Демидович.

Зампредседателя Верховного Суда также прокомментировал ситуацию с банкротством социально значимых предприятий. «Что дает банкротство «Забудовы» для белорусских цементных заводов? Ничего. На 18 месяцев «Забудова» ушла в банкротство – процедуру конкурсного производства. А долги цементным заводам не погасили, их финансовое состояние ухудшается. Так кому мы помогаем? Должнику? Или кладем на лопатки кредитора? Считаю, что кладем на лопатки кредитора. Он также должен сейчас идти на банкротство, так как денег у него нет», – констатировал выступающий.

«Возьмем КИМ (Витебское ОАО «КИМ». – Прим. Т. М.), где только женщинам-рабочим надо выплатить зарплату 6,5 млрд. рублей. Если продадим КИМ, будем считать долги погашенными. А что получат кредиторы, бюджет, банки? Бублик с дыркой», – добавил он.

Коснулся В. Демидович также процедуры возбуждения дел по инициативе кредитора. «Я два раза отзывал заявление о возбуждении дела о банкротстве БелАЗа. Месяц назад мы получили заявление российской компании о возбуждении дела о банкротстве этого предприятии. Вы думаете, зачем это было нужно? Чтобы долги свои взыскать? Нет, все элементарно просто. Основное требование было – дайте доступ к информационной составляющей БелАЗа. Вот что надо вашим контрагентам по сделкам, чтобы потом решать все остальные вопросы», – предупредил он директоров.

По его словам, «можно брать закон, коэффициенты и буквально применять». «Но, извините, мы на это не имеем права. Мы должны учитывать все в комплексе. Надо видеть системно те вопросы, которые у нас возникают при возбуждении дел о банкротстве», – подчеркнул В. Демидович.

Он также рассказал, что сегодня основное количество дел в судах – это банкротство частных коммерческих предприятий. «Но не надо думать, что в этом случае мы рассматриваем дела о банкротстве живых предприятий – там таковых единицы. Речь идет о банкротстве формальных пустышек. Когда деятельность не ведется по 2-3 года и невозможно применить указ президента о списании безнадежных долгов, предприятия уходят в процедуру банкротства. И если у такого предприятия нет имущества, оно ликвидируется в упрощенном порядке и долги считаются погашенными», – пояснил В. Демидович.

По его словам, это и есть способ ухода от погашения долгов, «и другого способа списать эти долги у государства просто нет».

Он пояснил, почему многие предприятия заинтересованы в применении процедуры банкротства с ликвидацией: «А потому что там продажа предприятия идет по иным правилам, чем приватизация, которая проводится по утвержденным актам президента».

Он также отметил, что при возбуждении процедуры банкротства необходимо «четко определиться: либо мы уходим в санацию с восстановлением платежеспособности, либо в банкротство с ликвидацией и меняем собственника». «Это принципиально важно. А для этого, особенно по госпредприятиям, не наше решение надо, необходимо решение более высокого уровня», – подчеркнул В. Демидович.

Заочно обращаясь к своим оппонентам, он добавил: «Могу сказать: мы не противники процедуры закона несостоятельности и банкротстве. Мы только одно констатируем: судебная власть и экономические суды к этому не готовы. Для этого должны быть не только судьи, а судьи-юристы со знанием экономики, если хотим нормально проводить эти процедуры».

«Неплатежи сегодня захлестнули всю страну. Сегодня у нас 150 дел и материалов приходится на одного судью в месяц. Я не гарантирую, что там обеспечено правосудие надлежащим образом, – у нас конвейер по выдаче судебных приказов. Мы только тщательно разрешаем корпоративные споры, оспаривание актов», – признал судья.

И, подводя итог своему выступлению, сделал следующее резюме. «Глубоко убежден (и в России эту проблему тоже уже увидели), что, по сути, банкротство – это сегодня инструмент передела собственности, инструмент ухода от долгов и ухода собственника, учредителя, органов власти от ответственности за финансовую составляющую этого предприятия. Я изложил свое видение человека-практика, который руками пощупал эти дела», – сказал В. Демидович.

В ответ А. Мирониченко заявил, что категорически не согласен с тем, что в Беларуси банкротство является инструментом передела собственности. По его словам, за все время ни одно госпредприятие не было продано с молотка, ни по одному не возникало социальных проблем».

«Наш институт банкротства является самым консервативным во всей Европе. Нас критикуют за это, говорят: надо совершенствовать процедуру банкротства, чтобы в нее попадало большее количество предприятий и процедуры проводились побыстрее, чтобы активы быстрее высвобождались. Но мы к этому относимся крайне осторожно и скрупулезно», – подчеркнул А. Мирониченко.

Ситуация действительно патовая: вроде бы все, даже высшее руководство в стране, понимают, что сегодня бюджет уже не в состоянии поддерживать банкротов. Однако включить институт банкротства страшно из-за социальных проблем, неизбежных при банкротстве крупных предприятий.