С начала и до конца – ab ovo…*

* В сатирах Горация выражение ab ovo употребляется в словосочетании «с яиц до яблок» (лат. ab ovo usque ad mala), то есть от начала до конца трапезы.

Это был не купленный, а свой собственный крыжовник, собранный в первый раз с тех пор, как были посажены кусты. Николай Иванович засмеялся и минуту глядел на крыжовник молча, со слезами, – он не мог говорить от волнения, потом положил в рот одну ягоду, поглядел на меня с торжеством ребенка, который наконец получил свою любимую игрушку, и сказал:
– Как вкусно!
И он с жадностью ел и все повторял:
– Ах, как вкусно! Ты попробуй!
Было жестко и кисло, но, как сказал Пушкин, «тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман». Я видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен своей судьбой, самим собой».

Антон Чехов «Крыжовник»

Тотальное господство

Белорус, который хорошо знает, что его страна борется за импортозамещение, может понять чеховского героя. По-житейски – выйти на пенсию, заиметь дачку, чтобы по собственному разумению стать натуральным хозяином. Это значит учить уму-разуму мужиков, судиться с обществом, высказывать сентенции, ходить в баню, сидеть на воздухе с самоваром и ругать кухарку. Не беда, что крыжовник кислый, зато свой. И не продукт он вовсе, а символ состоявшейся жизни хозяина.

В этом смысле – да, у нас тоже получается. И по жизни, и по статистике. Например, Белстат сообщает, что в ресурсах продовольственных товаров имеется 97,9% отечественной говядины от общего ее количества, 94,7% сыров, 90,1% хлеба и мучных кондитерских изделий, 88% отечественной минеральной воды, пива, макаронных изделий и так далее, включая белорусские виноградные вина при практически полном отсутствии виноградников и устриц, о которых уже рассказывают анекдоты.

Тотальное господство на потребительском рынке захватили отечественные яйца, и белорусские производители не собираются уступать «пальму первенства» никому из зарубежных конкурентов. Да те и не пытаются.

Мы остаемся «сам насам» с отечественными яйцами. Можно думать и поучать других, никто не помешает. А статистика поможет. Как сообщил Белстат, в розничном товарообороте в январе – ноябре прошлого года удельный вес продтоваров составил 49,9%, непродовольственных – 50,1% (в январе – ноябре 2014 г. соответственно 49,4 и 50,6%). То есть «условное яйцо» (пищевые продукты) стало крепче. И дороже: населению продано продовольственных товаров на 155,8 трлн. рублей (в сопоставимых ценах – 101% к уровню января – ноября 2014 г.), непродовольственных – на 156,7 трлн. рублей (99,9%).

Таким образом, между «яйцом» и всеми другими товарами установлено прочное равновесие, нарушаемое, по-видимому, только форс-мажорными обстоятельствами. В 2011 году, когда население, спасаясь от опустошающей кошельки серийной девальвации национального рубля, закупало всякий ширпотреб длительного пользования, в структуре розничного товарооборота доля непищевых товаров увеличилась до 53,4%, через год она сократилась до 51,5%, а к декабрю текущего года, как отмечалось выше, составила 50,1%.

Фифти-фифти. И что? А то, что считается: чем ниже доля «яйца» в розничной торговле, чем выше в ней доля тысяч и тысяч промтоваров разного производства и происхождения, тем богаче население.

Продбезопасность – что это такое?

Более четко критерии определяются структурой потребительских расходов домохозяйств. Так, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) разработала универсальные уровни производства основных видов сельхозпродукции, которые гарантировали бы разным странам продовольственную безопасность. Эти уровни таковы: критический, промежуточный и безопасный. Ниже первого – голодная смерть, выше третьего – изобилие. Считается, что в Беларуси достигнут уровень продовольственной безопасности «выше среднего» в СНГ, но ниже, чем в развитых странах. В 1995 году, когда обрушилась плановая экономика, статистическое домохозяйство тратило 60,1% своих располагаемых доходов на покупку продтоваров, в 2014 году благодаря, надо полагать, полной реализации отечественной модели социальной экономики эти расходы сократились до 41,6%, включая расходы на питание «вне дома». Отдельной строкой (стратегической для государства, как показало лето прошлого года, когда Лукашенко призвал народ пить больше для блага страны) в статистике приводится потребление алкоголя – 2,5%.

Где пьют, там и закусывают

Как известно, где пьют, там и закусывают. Поэтому потребление алкоголя учитывается в расходах домохозяйства на питание. Таким образом, среднестатистическое белорусское домохозяйство тратит на питание 44,1% расходной части своего бюджета. На покупку непродовольственных товаров и оплату услуг уходит 35,7 и 20,2% соответственно. Такова устоявшаяся стоимостная структура потребления населения, которая определяет состояние и перспективы развития всех отраслей экономики: сельского хозяйства, промышленности, строительства, транспорта, сферы услуг в широком ее понимании. Львиную долю ресурсов населения потребляет сельское хозяйство – самая дотационная отрасль, которая финансируется из бюджета, а бюджет питается налогами того же населения.

Вот и получается: отечественное яичко в полном смысле слова стало золотым. И тащит на дно всю экономику. Ведь понятно, что волхвования Лукашенко в пользу отечественного легпрома последнему не помогут, если не изменится структура потребления за счет снижения доли расходов на питание. Пища, одежда, жилище – базовые потребности, известные каждому еще со школьного учебника, которые остаются неизменными. Изменяются только технологии производства и его эффективность. К сожалению, в Беларуси за последние 20 лет ни технологических, ни экономических прорывов не было. Все и вся остается на традиционных позициях.

Раньше власти любили рассуждать о радужном будущем Беларуси, о том, например, как средняя заработная плата вырастет до среднеевропейского уровня. Сейчас молчат. Пробуют найти дополнительные источники пополнения бюджета за счет бедняков и нищих. Говорят, что население не компенсирует затраты государства на содержание жилья. Ну и что? Если верить статистике, то среднее домохозяйство тратит на ЖКХ только 5-7% своего бюджета. Надо эту долю увеличивать. За счет чего? Нет такого источника, нет в Беларуси среднего по эффективности рабочего места, которое позволяло бы работнику средней квалификации при средней интенсивности труда зарабатывать на содержание своего жилья.

Ничего нельзя сделать при такой архаичной и неэффективной экономике. В первую очередь это касается сельского хозяйства, но и промышленность не блещет эффективностью. Ничего нельзя сделать, но делать надо, хотя бы начинать, чтобы у будущего поколения появился шанс успеть пожить в своей родной стране по-европейски.

Без рынка нет меры

По-европейски, а не по-колхозному. Но Беларусь остается едва ли не единственной постсоветской страной, принципиально настаивающей на сохранении своей неизбывной «колхозности» и связывающей с ней надежды на «светлое будущее». Специалисты-аграрии, например, настаивают на недопущении раздробления хозяйств – одного, по их мнению, из важнейших факторов конкурентоспособности. При этом они забывают, что в СССР колхозы не создавались для конкуренции и никогда не были конкурентоспособными. Сегодня средняя белорусская сельхозорганизация имеет 4,1 тыс. гектаров, тогда как в Польше – 8 га. В целом же в странах Евросоюза средний размер фермерского хозяйства составляет 20 гектаров.

Конкурентоспособность, как известно, определяет экономическую эффективность. Если верить официальной агроэкономике, производство в крупных по располагаемым угодьям хозяйствах должно быть более эффективным, чем в мелких. Насколько? Если считать, что между эффективностью и размером сельхозугодий существует прямая зависимость, то наше сельское хозяйство должно быть в 205 раз эффективнее европейского!

Ну, хорошо, не в сотни раз, не в десятки, пусть бы – в несколько раз, нам бы и этого хватило. Но существующая ситуация и тенденции противоположны. Размеры хозяйств, специализация и прочие вещи – все это зависит от множества факторов, которые определяются условиями рыночной экономики. И если в Европе преобладают средние размеры хозяйств, значит, они лучше всего подходят к социальным и экономическим условиям европейской жизни. Иначе говоря, их размер, специализация, технологии производства оплачиваются платежеспособным спросом, той ценой, которую общество считает возможным платить, в том числе и за свою продовольственную безопасность.

А у нас (это признает даже агролобби) нет стабилизации сельскохозяйственного рынка, обеспечения финансово-экономической эффективности сельхозпроизводства. Какие бы ресурсы отрасль ни получала, она их, пардон, проедала. И, как ни парадоксально, тщилась накормить народ вдоволь, но всегда держала его в приемлемом недоедании. А в экстренных ситуациях (как во время Великой Отечественной войны) от голода его спасали американцы, новозеландцы, аргентинцы и те соотечественники, у кого сохранились собственные (подчеркнем!) личные подсобные хозяйства. От них великая страна, строящая коммунизм, получала молока, мяса, яиц больше, чем все «поднятые целины» вместе взятые.

В современной Беларуси (всем известно) не только убыточные сельхозорганизации, но и большинство иных субъектов хозяйствования (включая министерские столовки) в конечном итоге финансируются государством. Учитывая современные реалии, можно сказать, что единственным эффективным (прибыльным) предприятием остается ОАО «Беларуськалий». Но его прибылей не хватит на всех.

…Но вернемся к своим баранам, «золотым яйцам» и чеховскому крыжовнику. Чего мы хотели, то и получили. Или не получили. А если бы к сегодняшнему дню получили среднюю зарплату в размере 1000 долларов, как было обещано, то из них 500 пришлось бы отдать за хлеб с молоком. А на все иные потребности и цивилизованные соблазны, увы, осталось бы не больше 500 долларов, поскольку мы законопослушно платим налоги и обязательные платежи государству.

Немки – тунеядки?

А как обстоят дела в других странах? Немки, рассуждая по-нашему, оказываются типичными тунеядками. Хоть и перевоспитывали их Роза Люксембург и Клара Цеткин, но живут они старозаветно, хотя и по-современному. В переводе на русский язык их принцип звучит так: дети, кухня, церковь, платье. Но если нет детей, если не нужно женщине готовить обед для мужа, если она не посещает церковь, никто не лишает ее «платья». Никто не обвиняет ее в тунеядстве, не требует уплаты налогов с доходов, возможно, получаемых от незарегистрированных с ней в браке мужчин.

Как свидетельствует тамошняя статистика, доля женщин (если они не считаются главами семьи) составляет только 9,1% в брутто-доходах домохозяйства (51,5%) от работы по найму. Разумеется, что остальная часть дохода (48,5%) обеспечивается из других источников: самозанятость, доходы от имущества, доходы от негосударственных трансфертов и сдачи в аренду собственного имущества. Но при этом крупнейшим донором семьи остается государство: доля государственных пенсий составляет 12,3%, а пособия по безработице – 13% от величины дохода среднестатистического домохозяйства.

Если верить нашей статистике, то белорусы работают по найму больше и зарабатывают больше, чем немцы. Брутто-доход статистического домохозяйства на 61,1% формируется заработной платой, доля государственных трансфертов (пенсии, стипендии и другие) составляет 21%. Это существенно меньше, чем в Германии, – во-первых. Во-вторых, пособия по безработице в Беларуси фактически не выплачивают принципиально. Поскольку нет института страхования безработицы, поскольку трудоспособное население делится (строго!) на занятых и тунеядцев.

Эта идеологическая и риторическая установка (плюс со ссылкой на недостаток средств – мы не немцы!) экономически определяется высокой скрытой безработицей на предприятиях, где (можно сказать, не боясь ошибиться) каждый десятый работник получает пособие по безработице в форме зарплаты. Известное дело: от деления общественный пирог не растет – крошится и усыхает. Так, в Брестской области в прошлом году товарооборот общественного питания сократился на 11,4%. Это и многое другое власти объясняют якобы начавшейся третьей мировой войной, эхо которой достигло и Беларуси. Представляется, причина на самом деле иная: предприятия сократили выплату «пособий» своим работникам.

А вот население Германии, если верить тамошней статистике, этих тенденций не ощущает. Оно привычно выплачивает государству 9,9% своего брутто-дохода, 9,9% выплачивает в фонд индивидуального социального страхования (гарантируя себя от младенческого или старческого тунеядства), налоги на сделки с имуществом, оставляя себе (среднестатистическое домохозяйство) на потребительские расходы 81,6% дохода – примерно 3 тыс. евро, в том числе 300 евро (8,6%) – на питание, напитки, табак. При этом на аренду жилья, оплату электроэнергии и услуг ЖКХ уходит 690 евро, то есть 20% потребительских расходов. Следующими по стоимости статьями расходов бюджета являются транспортные (бензин в Европе дорог!) – 8,9%, досуг, культура, развлечения – 7,2%, бытовая техника, предметы интерьера – 3,5%, одежда и обувь – 3,1%, «посещение ресторанов и т. п.» (как же немец может жить без пивной!) – 2,7%. По этой статье немецкая семья в среднем расходует ни много ни мало 90 евро.

Прочие статьи расходов, которые у нас фигурируют как социально защищенные государством (почти сто лет воевали и сделали несколько революций для блага человечества), обходятся немецкой семье: здравоохранение – 78 евро (2,3%), образование – 20 евро (0,6%).

Надо ли упоминать, что и немецкая медицина, и немецкое образование считаются одними из лучших в мире… И уж точно не худшими, чем наши.

Это новое качество жизни. Оно было выбрано в качестве цели в послевоенной, понятно, Западной Германии, которая была реализована в исторически ничтожные сроки. И с тех пор поддерживается государством и обществом. Немцам жить не по-немецки нельзя. А нам? Ведь очевидно, что с незадачливыми педагогами-историками и экономистами-аграриями договориться нельзя.

Остается есть свой собственный кислый крыжовник и похваливать:

– Ах, как вкусно! Ты попробуй!

Отказываются…