Нетрадиционные отношения

Беларусь просит от России не кредитов, а доступа на рынок сбыта своей продукции.

Визит Лукашенко в Россию не заладился с самого начала. Анонсированный в качестве традиционного первого послевыборного визита, он был сорван из-за сбитого Турцией российского бомбардировщика, «работавшего» по Сирии. Поэтому, вопреки сложившейся за долгие годы традиции, Александр Лукашенко вынужден был вместо России метнуться сначала во Вьетнам, заглянув на обратном пути в Ашхабад, и только после этого для него нашлась «форточка» в плотном графике российского президента, и то на небольшое время, так как 15 декабря он попал на прием к Путину между встречами с госсекретарем США Керри и видеомостом по пуску второй очереди энергомоста в Крым.

Такой контекст визита продемонстрировал, что дальнейшее развитие белорусско-российских отношений на текущий президентский срок Лукашенко будет определяться геополитикой, субъектом которой Беларусь в настоящий момент не является, что, впрочем, может быть и к лучшему. Однако причины нарушения традиции ставят перед белорусским президентом задачу найти новые нетрадиционные подходы в выстраивании отношений со своим ближайшим соседом, и прежде всего в плане торгово-экономического сотрудничества, которое в прошлые годы накрепко было привязано политикой самого Минска к российскому рынку.

Не произвести, а продать

Встреча в Москве, информации о которой было не так уж много, показала, что традиции в белорусско-российских отношениях действительно начинают меняться. И поэтому большинство озвученных прогнозов о том, что Лукашенко едет в Кремль за деньгами, не оправдались.

Александр Лукашенко ехал в Москву не за деньгами. Усиленно поработав в последнее время на ниве нового потепления с Западом, Лукашенко сегодня уже может найти деньги для Беларуси по другую сторону границы. И хотя МВФ пока еще не принял окончательного решения по кредиту, судя по всему, «понимание» достигнуто. Пусть дадут и немного, но лиха беда начало. Да и стагнирующей экономике большие деньги не нужны – перспективы бурного роста экспорта в ближайшие пару лет практически отсутствуют, так зачем накачивать экономику деньгами, если выпущенная продукция в итоге ляжет на склад. Поэтому сегодня главная задача – это расплатиться с текущими долгами, а вовсе не вывести экономику на бурный рост.

Потому что, давая деньги, Запад не может дать нам достаточный для последующей оплаты долга рынок сбыта. Рынок сбыта у нас был, есть и будет в ближайшем обозримом будущем в России. А там – в тех секторах, где у нас были хорошие конкурентные позиции (в машиностроении, например), – отсутствие спроса и, скорее всего, это надолго. Там же, где мы сейчас могли бы наращивать сбыт (в производстве пищевой промышленности), наметился рост конкуренции со стороны местных производителей, в пользу которых российские власти закрыли рынок от импортных товаров с помощью различных политических эмбарго. И если сегодня мы беспокоимся, как продать свои товары на российском рынке, то уже завтра можем столкнуться с наплывом российских товаров на своих полках.

Кредитная история

При этом именно России мы должны. Должны если и не катастрофически много, зато постоянно. В прошлые годы мы бы, конечно, просто взяли у них еще один кредит, чтобы на эти деньги произвести больше товаров и продать им же, но сегодня они товар не берут, а кредиты все чаще дают нам в российских рублях. И рублей этих они нам могут дать на самом деле довольно много – они их просто могут напечатать, даже если их собственная экономическая ситуация будет ухудшаться. Но российский рубль девальвируется, при этом по старым долгам мы платим в долларах.

Наверное, можно договориться, чтобы и по прежним российским кредитам платить в рублях, но это уже фактически реструктуризация долга. А все российские кредиты завязаны друг на друга, и при просрочке платежа по одному кредиту Россия нам может выставить одномоментно весь совокупный долг к оплате. Поэтому завязываться с реструктуризацией не хочется – можно попасть в ловушку на переговорах.

Поведение белорусского Минфина в последнее время демонстрирует явную осторожность в привлечении кредитов от России. Беларусь даже снизила запрос по кредиту от Евразийского стабилизационного фонда (ЕСФР) с 3 млрд. до 2 млрд. долларов. Тут может быть несколько причин. Во-первых, наверняка есть уверенность в получении кредита от МВФ, во-вторых, возможно, у самого фонда проблемы с деньгами, ну а в-третьих, основным донором фонда является Россия. Наша квота в фонде невелика, и прошлый кредит – тогда еще Антикризисного фонда ЕврАзЭС – частично был нам выделен за счет российской квоты, так как нашей нам для кредита на 3 млрд. долларов не хватало. Возможно, сейчас Беларусь не хочет завязываться на российскую квоту, чтобы избежать привязки к другим российским кредитам.

Рублевый рост

С учетом всех этих реалий заявления, сделанные президентами России и Беларуси по итогам встречи во время выхода к прессе, лишь на первый взгляд выглядят традиционными и малозначительными (полный текст заявления для прессы по результатам переговоров).

Видео kremlin.ru

Подчеркнув, что торгово-экономическому сотрудничеству на переговорах было уделено «особое внимание», Путин традиционно обратился к показателям товарооборота, но при этом привел данные в рублях. «В этом году из‑за резких колебаний на валютных рынках товарооборот в долларовом исчислении снизился, а в рублевом, наоборот, возрос на 20,6%, до 1,3 триллиона рублей» – сказал он.

Домашняя заготовка о росте в рублях могла показалась неуместной на фоне очередного падения российского рубля в день встречи, однако Путин невозмутимо пояснил, что этому «росту» способствовала торговля между торговыми партнерами в национальных валютах.

Таким образом, если разговор о негативном влиянии на белорусскую экономику колебаний курса российского рубля и был, то на все претензии белорусский президент от российского получил достаточно конкретный ответ: торгуйте в российских рублях. И нечего требовать от белорусских экспортеров заключать в России контракты в американских долларах, как это было год назад, когда надежды на доходы от российского эмбарго были похоронены девальвацией российского рубля.

Также Путин обратил внимание, что в Беларуси, по данным Евразийского банка развития, уже накоплено 6,3 миллиарда долларов российских капиталовложений. «Это 40% всех наших инвестиций в страны СНГ. Создано более 3,5 тысячи совместных предприятий во всех отраслях экономики», – также отметил он. То есть Россия у нас уже во всех отраслях, что нам еще нужно? Теперь мы можем привлекать через них инвестиции: можно – российские, можно – западные, только спасибо скажут, им же напрямую не дают.

Упомянул Путин и «важнейший инвестиционный проект» – Белорусскую АЭС, отметив, что строительство ведется в строгом соответствии с графиком. А это значит, что кредит России на ее строительство нам тоже надо будет выплачивать в соответствии с графиком, то есть вместе с пуском станции.

Станция строится полностью за российские деньги, начало выплат по кредиту совпадет со следующей президентской кампанией в Беларуси, так что тут есть над чем подумать. Чтобы были деньги на оплату долга, например, можно будет организовать экспорт электроэнергии в Европу, с которой сегодня у Беларуси потепление, а с Россией – похолодание, и тогда российскую электроэнергию в Европе точно покупать не будут.

Вы чьих будете?

Экономическая часть в исполнении Александра Лукашенко была более традиционной, хотя было заметно, что белорусский президент всячески избегает даже намеков на критику России.

Упомянув о том, что «мы знаем о программе импортозамещения, которая реализуется в Российской Федерации», Лукашенко «кстати» сообщил, что «мы уже вторую программу по импортозамещению в Беларуси приняли» и «мы поддерживаем эту программу», и «вы, с нашей точки зрения, в абсолютно правильном направлении движетесь, и результат будет буквально в обозримом будущем».

А дальше Лукашенко сообщил: он попросил «Владимира Владимировича и членов правительства России в присутствии наших членов правительства, что эта программа ни в коем случае не должна ухудшать возможность и условия действия наших совместных предприятий, тем более в ситуации поставок белорусских товаров и услуг, чтобы наши товары и услуги не считались иностранными, а были практически как российские, тем более что они закреплены как двусторонними соглашениями, так и нормами ЕАЭС».

Эта искренняя просьба (именно просьба, а не требование выполнить закрепленные соглашениями нормы) была дополнена заверениями в готовности «всемерно содействовать в удовлетворении потребностей российского рынка по тем группам товаров, которые мы можем производить конкурентно по цене и качеству», а также привычными тезисами о глубокой кооперации наших производств, но без привычного давления «мы даем работу в России 10 миллионам рабочих».

«Здесь говорили о локализации, много говорят. Допустим, наши гиганты – МАЗ, МТЗ и так далее – уже на 55-60% локализованы в Беларуси. То есть мы покупаем комплектующие, сырье и прочее и производим на финишном производстве готовый товар», – «локализовал» на российском рынке продукцию наших гигантов белорусский президент и выписал ей сертификат происхождения товара: «Так чей он? Он белорусско-российский».

Действительно, чей он, этот белорусско-российский товар? Наверное, это будет зависеть от того, кто за него заплатит. Если продавать в Россию, то будет российский, а если на Запад и в другие страны, на чьи товары Россия наложила эмбарго, – то белорусский.

Вот так традиционная белорусская «многовекторность» в сегодняшних геополитических условиях принимает новые нетрадиционные товарно-денежные формы. Как бы только не пришлось потом расплачиваться российским рублем. В качестве единственного платежного средства на белорусско-российской территории.