Итоги выборов: между «кто виноват?» и «что делать?»

Можно ли потерпеть поражение на спортивных соревнованиях, которые не проводились? Странный вопрос, согласитесь. Но почему же тогда никого не удивляют рассуждения на тему поражения оппозиции 11 октября? 

Белорусский политический режим – типичный пример режима электорального авторитаризма, имитационной демократии, гибрида… (список продолжить и нужное подчеркнуть). Подобного типа режимы проводят выборы не для смены власти, корректировки курса, адаптации к внешним и внутренним вызовам… (список продолжить и нужное подчеркнуть).

Но если выборы проводятся, значит, это кому-то нужно? Безусловно. Мы живем в XXI веке. За небольшим количеством исключений, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, все политические режимы заинтересованы в привлечении внешних инвестиций. За неимением собственного авторитета сошлюсь на авторитет одного из ведущих специалистов по сравнительным исследованиям авторитарных режимов Беатрис Магалони (Beatriz Magaloni) из Стэнфорда: «Электоральный авторитаризм поощряется инвесторами, он поощряется правительствами ведущих западных стран как признак некоторой либерализации режима. Электоральные режимы рассматриваются инвесторами как более стабильные, а значит – более подходящие для инвестиций, чем неэлекторальные».

Пока режим электорального авторитаризма внутренне консолидирован, у оппозиции нет никаких шансов каким-либо образом повлиять на результат выборов. Степень же консолидации самой оппозиции при этом никакой роли не играет.

Проблема языка

Профессиональный разговор о процессах в белорусском обществе упирается в проблему языка. Дело в том, что мы пытаемся описать эти процессы на языке западных гуманитарных наук, которые «заточены» под объяснение определенного типа общества – такого, где власть и собственность обособлены, где четко дифференцированы экономическая, социальная и политическая сферы. А потому базовые единицы их организации – рынок, гражданское общество и политика. Они же выступают в качестве базовых объектов анализа трех социальных дисциплин: экономики, социологии и политологии.

Но простите, к нам-то все вышеперечисленное какое имеет отношение? У нас дистрибутивная (распределительная) экономика с элементами рынка в лучшем случае. У нас вместо общества, то есть системы устойчивых связей, основанных на солидарности, взаимных ценностях, чувстве сопричастности и взаимных интересах, имеется атомизированное народонаселение. «Обществом» (кавычки тут уместны) его делает телевизор. Да и тут требуется оговорка. Как выяснилось после марта 2014 года, у 60-65% соотечественников в телевизорах не белорусская, а российская настройка.

Что касается политики, то среди родных осин она появляется лишь периодически в момент так называемых инверсионных переходов. В прошлом столетии они наблюдались дважды: в 1917 году и на рубеже 80-х и 90-х годов.

После конституционного референдума 1996 года политика впала в кому. Поэтому политический режим в Беларуси является режимом неполитическим (под политикой в данном случае понимается деятельность по согласованию интересов различных социальных групп). И дело тут не только в нежелании тех, которые наверху, заниматься согласованием интересов. Это цветочки. Ягодки же заключаются в отсутствии четко артикулированных интересов как таковых у народонаселения.

За неимением своего языка мы пользуемся заимствованиями, не имеющими к нашей реальности никакого отношения: парламент, президент, Конституция, выборы… Но в нашем парламенте нет даже фракций. Где еще можно найти подобное чудо?

Под чужие слова-пустышки мы и пытаемся выстраивать практическую деятельность. Мы боремся за власть, как на Западе, то есть участвуя в выборах. Не зря же один далеко не последний человек в оппозиционной тусовке пообещал вручить Малую Нобелевскую премию тому, кто скажет, чем еще заниматься оппозиции, кроме участия в избирательных кампаниях.

Наша национальная фишка – выборы единого кандидата. И не беда, что вся энергия при этом уходит в гудок – в разработку процедуры. От выборов к выборам формируются коалиции, и начинаются одни и те же телодвижения под заезженную пластинку.

В моей компьютерной библиотеке есть папка «Неадекватность». Ограничусь одной цитатой, не называя имени автора: «Самое обидное заключается в том, что в Беларуси были все эти условия (условия для победы. – Прим. С. Н.) накануне выборов 2006 года. И, если бы не неуступчивость и неразумный эгоизм демократической коалиции, которая не имела перед выборами ярких лидеров, с одной стороны, и не переоценка своих сил «козулинцами» – с другой, политическая кампания этого года могла бы иметь совсем другие результаты».

Рекомендую обратить внимание на дату. 2006 год – это пик белорусской модели. Власть выполняет все свои социальные обещания без малейшего напряжения, но профессиональный политолог видит причину очередного поражения в неспособности оппозиционных лидеров договориться. Проблема, таким образом, переводится в организационную плоскость, а белорусское общество тут ни при чем. Его базовыми характеристиками при выстраивании победной стратегии можно и не интересоваться. Главное, чтобы костюмчик сидел… на едином кандидате.

Подводя промежуточный итог, напомню, что у Гегеля была замечательная фраза про людей, которые возбуждение принимают за вдохновение, напряжение – за работу, усталость – за результат, а участие белорусской оппозиции в выборах – за борьбу за власть (не ручаюсь за точность, так как цитирую по памяти).

Понимание – тоже действие

Участвовать! Нет, бойкотировать! Сколько интересных предложений по лечению болезни. Дух захватывает. Не пора ли приступить к выяснению ее диагноза, а то ведь так и залечить можно.

Между прочим, Советский Союз развалился без каких-либо усилий со стороны оппозиции. Ее на момент «величайшей геополитической катастрофы XX века» в стране просто не существовало. Без участия оппозиции отрекся от престола и последний российский император.

История учит, что у нас не люди выходят на Площадь, и тем запускают механизм смены власти. У нас разваливается власть, и в ответ на ее развал люди выходят на Площадь. В рамках трех классических гуманитарных дисциплин этого не понять.

«Понимание, – любит повторять директор Левада-Центра социолог Лев Гудков, – это тоже действие, причем более существенное, нежели участие в тех или иных прямых гражданских акциях». Данную цитату предлагаю использовать в качестве дополнения к известному анекдоту о прапорщике, который заканчивается фразой, давно ставшей афоризмом: «Что тут думать? Трясти надо!».

Итоги президентских выборов в Беларуси оказались абсолютно предсказуемыми. Все верно, предсказуемость – это характеристика не выборов и их имитационного аналога. Но из этого факта не следует, что жизнь остановилась. Напротив, ее динамизм нарастает. И главная новость: трансформация белорусского авторитаризма в неототалитаризм. Его отдельные элементы просматриваются все отчетливее. Но об этом в статье, которую я обязуюсь подготовить для сайта belrynok.by в ближайшие 2-3 недели.