Единый и неделимый государственный колхоз

Было время, когда Лукашенко называли молодым. Так и писали: белорусы консолидировались вокруг своего молодого президента. Мол, следуя за ним, белорусы вырвутся из тупика, куда их завели прежние властители, и выйдут на широкую дорогу, которая ведет к силе и процветанию.

И было сказано, что белорусы будут жить плохо, но не долго. В том смысле, что переход к лучшей жизни не затянется.

Но все оказалось не так, еще хуже, чем представлялось, поскольку вместо поступательного прогресса народ пошел по кругу и под водительством уже изрядно постаревшего президента фактически возвратился во времена своей молодости.

Доказательство тому можно найти даже в официальной статистике. Например, Белстат сообщил, что по состоянию на начало сентября у предприятий возникла изрядная задолженность по зарплате, которая достигла почти 300 млрд. рублей. Из этой суммы 72% задолженности пришлось на сельскохозяйственные предприятия. Можно сказать, традиционно, поскольку еще в середине 90-х гг. обострились проблемы своевременной выплаты зарплат, что тут же привело к возникновению задолженностей. При этом в тогдашних колхозах и совхозах правилом стал отказ от выплаты заработков в срок, а своевременные их выплаты стали исключением.

Разумеется, для этого имелись объективные причины, поскольку в народном хозяйстве утверждались рыночные правила игры. А субъективные причины определялись политической целесообразностью. Правительство, понимая, что работники предприятий способны на выражение организованных протестных акций, старалось обеспечить приемлемую периодичность выплат горожанам, а колхозникам платили за работу, когда появлялась такая возможность.

Можно сказать, что эта политика оказалась эффективной. Горожане так и не организовались для массовых выступлений, а в колхозах время от времени проводились акции, напоминающие волнения фермеров в Европе, когда они уничтожают свою продукцию на глазах у публики, протестуя против аграрной политики правительства. Как сообщали газеты, такие инциденты случались и у нас. То в одном хозяйстве, то в другом не получавшие зарплату длительное время доярки иногда выливали на землю один-два бидона молока под ноги местному начальству.

Это был не столько протест, сколько индивидуальный эмоциональный всплеск абсолютно бесправного существа, который легко мог пресечь если не председатель колхоза, то участковый.

До сих пор Лукашенко любит рассказывать, каких успехов он достиг в те годы в борьбе с забастовками и забастовщиками. Таким образом, была достигнута политическая стабилизация, что позволило ему вплотную заняться улучшением экономики. По традиции, приоритетной сферой стало сельское хозяйство. В 2005 году был принят амбициозный проект, нареченный Государственной программой возрождения и развития села. Предполагалось не только поднять производство, предельно развить социальную сферу, стабилизировать деревенскую демографию и оздоровить экономику села. Подразумевалось также, что каждая организация или предприятие, которым разрешили изменить свой юридический статус, должны выйти на самоокупаемость своих производственных затрат, на самофинансирование простого и расширенного воспроизводства на основе самоуправления.

Это знаменитые три «с», над которыми работал еще Горбачев и с которыми когда-то соглашался и молодой экономист Лукашенко. Известно, что у Горбачева ничего не получилось, можно даже сказать почему. Но не получилось и у Лукашенко по той же причине и при сходных обстоятельствах. Горбачеву не удалось сломать командно-административную систему, которая могла существовать только в условиях централизованного распределения всех ресурсов, в том числе финансовых.

Что касается Лукашенко, то в Беларуси он сам стал той командно-административной системы, которая позволяла централизовать все ресурсы, необходимые ему для сохранения власти. Этот генеральный политический интерес подавил все частные и корпоративные интересы в стране. Получилось, что каждый, кто заинтересован в самостоятельном хозяйствовании, должен получить от него доступ к ресурсам. Это очень походило на русских князей, которые для своего властвования должны были получить от ордынского хана письменную грамоту – ярлык.

С той лишь разницей, что хан обычно не вмешивался в княжеские дела и терпеливо ожидал, когда в узаконенный срок князь привезет оговоренную плату, чтобы получить новый ярлык. Легко представить Лукашенко в роли хана и судить о последствиях: и Орде, и Руси пришлось бы туго.

Лукашенко нетерпелив, в желаниях непостоянен, он всегда стремится чем-нибудь и как-нибудь покомандовать. В скором времени ему надоело себя сдерживать, и он откровенно перешел на «ручное» (собственноручное) управление экономикой. В результате все сельскохозяйственные предприятия фактически слились в единый общегосударственный колхоз.

Большой, исключительно крупнотоварный колхоз, которым руководит президент-председатель.

В истории существовали крупнейшие хозяйства, плантаторские, например, всякие там латифундии, которые хозяйствовали прибыльно. Но никогда и нигде не было успешных латифундий, принадлежащих государству. Они никогда не получали доходов, превышающих их затраты. Например, можно удивляться тому, что наше сельское хозяйство всегда осваивает все выделяемые ему ресурсы, но никогда не приносит прибыли. Однако удивляться не следует, поскольку такого рода предприятия обречены на убыточность. И наша латифундия не исключение.

Такого же мнения придерживается и официальная статистика. Так, в первом полугодии сельхозпредприятия получили 42 трлн. рублей выручки при себестоимости затрат в размере 36 трлн. Получено чистой прибыли 2 трлн. рублей, чистый убыток составил 1 трлн. рублей. За январь – июль численность убыточных сельхозорганизаций увеличилась до 204 (в 1,74 раза) и составила 14,6% от их общего количества. Относительно «скромный» показатель, поскольку предприятия получали разнообразную государственную поддержку. Но по бухгалтерии, очищенной от господдержки, количество убыточных предприятий составило 961 (66% от общего количества).

Такая вот двойная бухгалтерия: одно пишем, другое – в уме. При этом понимая, что абсолютное большинство прибыльных сельхозпредприятий (34%) едва сводят концы с концами. Собственных ресурсов для развития у них нет. Зато имеется образовавшаяся суммарная задолженность в размере 109 трлн. рублей, из которых 16 трлн. рублей просроченной задолженности, что в 8 раз больше суммы чистой прибыли. Кредиторская задолженность составила 58 трлн. рублей, в том числе просроченная – 14 трлн. рублей. Внешняя кредиторская задолженность достигла 1,4 трлн. рублей, просроченная задолженность увеличилась в 2,27 раза.

Удручают количественные показатели, но еще больше – тенденции. Например, задолженность по кредитам и займам составила 52 трлн. рублей, а просроченная задолженность по этой позиции увеличилась до 2,5 трлн. рублей (в 1,5 раза).

Вполне объяснимо, что образовалась задолженность по налогам и сборам, социальному страхованию и обеспечению в сумме 1,5 трлн. Хозяйства не могут выплатить ренту, полагающуюся председателю-президенту как фактическому собственнику колхоза. С тунеядцами у него получается лучше.

Само собой разумеется, что и выплачивать зарплаты сельхозпредприятия не могут (не зарабатывают и вполне обоснованно рассчитывают на господдержку в этом важном деле).

Ведь речь идет о сохранении стабильности, за которую всегда приходится платить большие деньги.