11.05.2015, 8:18
Во враждебном окружении

70-летний юбилей Великой Победы приобрел исключительную важность для стран и народов, некогда населявших «великий и могучий Советский Союз».
В прежние времена говорилось о всемирно-историческом значении Победы, что справедливо и поныне. Но современная жизнь потребовала большей конкретики в устоявшихся оценках, которые не могут в полной мере удовлетворить запросы изменившегося общества.
Как утверждал М. С. Горбачев, процесс пошел. Пошел он по объективным причинам, главная из которых представляет собой исторический крах СССР. Благодаря этому у каждой из бывших республик возникли свои собственные, отличные от других интересы. Каждая из них избрала свой путь, каждая трансформировалась по-своему. Одни, сохраняя в себе бывшую советскую идентичность, ограничились косметическими улучшениями политических форм, другие перестроили политические структуры в пользу натуральной демократии, третьи пытаются «додушить» совковость в себе.
Противоречивость ситуации в Беларуси определяется фигурой своего лидера, который для одних должен олицетворять собой президента, для других – батьку, а для остальных – того и другого в одном флаконе.
То есть Беларусь должна отстаивать свою независимость, но и отдавать должное советскому прошлому приходится. Пикантность ситуации определяется особым положением ее главного союзника – России, мучимой откровенной ностальгией по СССР. Этот образец не поддается корректной идентификации. Уверенно можно сказать одно: если он имеет шансы на реализацию, то только в несоветской форме. Поскольку, что очевидно, большинство бывших республик не согласится на воссоединение по ленинскому рецепту (то есть на уступку собственного суверенитета под гарантии права на государственное самоопределение вплоть до выхода из союза), но по-сталински, который требовал «автономизации» независимых на тот период республик, то есть вхождения в Российскую Федерацию на правах автономий.
Этот план был отвергнут, но к 1936 году в СССР усилиями Сталина укрепился унитаризм, и он окончательно оформился в административную систему, управляемую из центра. Это усилило СССР, позволило увеличить потенциальные внутренние и внешнеполитические возможности.
Зачем? На этот вопрос в разное время, но одинаково отвечали самые авторитетные советские деятели. Например, среди (кажется, нескольких) сохранившихся граммофонных записей речей Ленина существует и его объявление о создании Коминтерна: «В марте текущего девятнадцатого года в Москве состоялся международный съезд коммунистов. Этот съезд основал Третий коммунистический интернационал, союз рабочих всего мира, стремящийся к установлению советской власти во всех странах».
Напомним, что Ленин в это время был главой государства, поэтому его «стремление к установлению советской власти во всех странах» не ограничивалось созывами подобных съездов, иной организационной и партийной работой. Интернационалу он был интересен как «вождь воцаренный» и готовый тратить ради общего дела все ресурсы огромной неухоженной страны.
Но ставка на мировую революцию провалилась, поскольку европейский пролетариат ее не поддержал. Это было воспринято Сталиным как «социал-предательство», перенесенное на все правительства всех стран мира. И, поскольку необходимых ресурсов для ее продолжение не хватало, было заявлено о строительстве социализма сначала только в СССР, который, как ожидалось, «догонит и перегонит» всех, что позволит успешно продолжить мировую революцию.
Таким образом, СССР фактически переходил на существование в условиях враждебного окружения, беря на себя роль миролюбивого поборника социального прогресса во всем мире, на которого покушаются реакционеры. Об этом 4 февраля 1931 года в одном из самых своих знаменитых выступлений образно сказал Сталин: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы это сделаем, либо нас сомнут».
Сказано это было за 2 года до прихода к власти Гитлера, до превращения демократической Германии в нацистскую, когда ее вождь тоже предложил немцам пойти от победы к победе.
Известно, что Германия потерпела сокрушительное поражение, победили союзники, в том числе и СССР. Но единые во время войны «братья по оружию» поспешили размежеваться в том, что касалось будущего мира, условия для которого всегда определялись победителями. Понятно, что у СССР появились свои представления о сущем и должном. На этот счет высказано множество соображений. Меня, например, поразило высказывание одного из ветеранов, знаменитого маршала авиации Александра Покрышкина, который обобщил результаты войны для советских людей: «Все сошлись на одном: война в Европе закончилась, но капиталистическое окружение осталось».
Это не количественное определение, но качественное. Или злокачественное, к которому надо относиться, как к раковой опухоли. Чтобы жить, ее надо уничтожить, или она уничтожит нас.
И получилось, что окружение осталось, а СССР исчез, истратил все свои ресурсы в борьбе за выживаемость.
Осталась Россия, которая увеличилась за счет собственных энергетических источников, но тоже живет в окружении.
Трудная у нее задача. Тем более что, как доказано, такие задачи решения не имеют. Каких бы побед ни достигала страна, они не могли быть полными, поскольку разгромленное «враждебное окружение» крепло после всякой чужой победы. А победители раз за разом недоумевали, почему страна после каждой очередной победы живет хуже, нежели поверженные враги.
На этот вопрос может ответить даже Лукашенко, сославшись на победу, которая подорвала силы народа. Но лучше обратиться к авторитету творцов истории: никто из них – ни Ленин, ни Сталин, ни даже последующие вожди – никогда не обещал народу достатка. Учили обретать счастье в борьбе.
…В ходе празднования юбилея Победы практически все постсоветские лидеры отдали должное модному плюрализму в оценках. Например, Лукашенко отмечал, что победа «должна работать на объединение наших государств и наших народов». Каких народов, если советского народа давно нет, а всякий ныне живущий имеет свои собственные, часто отличные от других интересы, которые проживаются субъективно? Например, украинцы склонны считать, что имеют право на Родину, а иные это чувство могут не разделять. И не разделяют, поскольку для них Киев считается оккупированным городом. Мучается во враждебном окружении и требует освобождения.