Большой разговор — перемены не ожидаются

Пресс-конференция руководителя государства растянулась на семь с лишним часов. По этой причине даже приглашенным на мероприятие журналистам и экспертам, людям, профессионально подготовленным к поглощению больших объемов информации, было сложно. Возможно, по этой причине отдельные участники, делясь первыми впечатлениями о творившейся на их глазах истории, говорили о каких-то пустяках. О том, например, что в зале было прохладно, что перерыв был очень коротким, около 10 минут и, кто успел заскочить в уборную, тот успел.

Разумеется, у того, кто не успел, и впечатления могли быть другие.

Как рабы на галерах

У обычной аудитории, а это в большинстве телезрители пенсионного возраста, женщины-декретницы и тунеядцы возникают трудности особого рода. Например, в мировосприятии домохозяек доминируют проблемы бытового уровня, которые не позволяют им подняться до высоких обобщений, которыми обычно оперируют политики и интеллектуалы. А (грустно это!) имевшие за спиной колоссальный жизненный опыт старики, напрочь утратили бывшее значение в обществе и всякое представление о рисках, которые предъявляются сейчас и будут предъявлены стране в будущем.  Что касается простых белорусских тунеядцев, их терзает одна единственная мысль — как им расплатиться с государством за тепло в доме из тех денег, которые они не зарабатывают.

Примерно об этом думают обычные  телезрители, наблюдая  за многочасовой говорильней, участники которой уже объелись информацией, а их, прикованных к веслам как гребцов на галере, не отпускают перевести дух. Кто-то из зрителей им сочувствует, иные удивляются гражданской стойкости сидельцев, а тунеядцы про себя шепчут — такую работу и мы сумели бы делать. То есть научились бы впадать в анабиоз, во время которого живые существа легко переносят снижение температуры окружающей среды до минуса, теряют до ½ заключенной в тканях воды. Удивительно, что млекопитающие в состоянии анабиоза не теряют способности к конспектированию самого ценного из речей выступающего. Типа того, что «бабла мало. Нет «Мерседесов». Телки назад…».

Позитив для большинства

Над очевидным казусом в сети люди посмеялись. На самом же деле, это и есть самая лаконичная позитивная программа для большинства обывателей. В ней все — и о приоритетах внутренней и внешней политики, о взаимоотношениях с другими странами. И все предельно откровенно и в подробностях об экономике, промышленности, о сельском хозяйстве, социальной сфере и тех мерах, которые применялись для расширения «узких мест» в прошлом и запланированных на будущее.

Если в конспекте чиновника тезисы, то в Большом разговоре — целая программа, которая показывает, как нам хорошее настоящее переделать в лучшее будущее.

А это уже традиция, тема регулярных посиделок повторяется (лейтмотив), стиль остается неизменным — над всеми голосами (шум) звучит один единственный голос, а единственно верное мнения становится директивой.

В чем принципиальная новизна нынешней говорильни, проведенной, как говорят, в новом формате. Нет ее.   За четверть века властвования Лукашенко установилась традиция, суть которой он сам «весомо, грубо и зримо» не уставал выражать. Его инвариантное резюме политического кредо многочисленно повторялось,  объединяя в себе взаимоисключающие по содержанию понятия, и, что противоречило логике, способные воздействовать на сознание и индивидов, и социальных групп.

Срабатывает не везде и не на всех но, случаются абсолютные попадания в цель. Например, Лукашенко делает вид или серьезно рассуждает с «националистами» о предстоящем праздновании 9 мая, очередной годовщины БНР, призывает их к осмотрительности, к рациональности и тут же рассказывает, как он готовил свой президентский новогодний бал.

«Штаны деловые»

Его рассказ заслуживает внимания: «Так, говорю, женщины, снимайте эти штаны деловые. Надевайте длинные платья и пойдете на балу танцевать. Кочанова говорит: «Господи, да я никогда эти платья не носила… С кем я буду танцевать?».

— С  Румасом будешь танцевать.

Ну и они начали тренироваться. Кочанова Наталья Ивановна — симпатичная, худенькая, в отличие от многих наших женщин-чиновниц. Это был новый этап»

Впрочем, не очень новый, не столько этап, сколько апробированный художественный образ абсолютной власти, которая может снять «деловые штаны» с каждого и заставит плясать под свою дудку. Как в данном случае премьер-министра и главу администрации.

В общем, Лукашенко еще раз подчеркнул, что чиновники «его службу знают». И тем живут, как пионеры, в состоянии полной готовности. И к Большому разговору призываются «служащие пионеры», но представители общественности, и бывшие и действующие «лидеры мнений» и что ни есть обычные граждане.

В общем, государевы люди служат, а остальных приглашают в массовку, для «оживляжа», для имитации разноголосицы народной, которая на деле давно уступила место официальной мертвечине. И вот эти люди как бы представляющие народ, общественное мнение, задают, как им кажется, остроумные вопросы, пробуют будировать публику, доказывают ей свою значимость и важность, рассчитывают завоевать симпатии или даже вразумить властителя, неизменно попадают впросак. Например, известный экономист попытался просветить публику насчет того, что без реформы, страна живет хуже, чем страны, которые провели реформы. Что для оживления экономики неплохо бы снизить давление структур и органов на бизнес, который не может развиваться в условиях экономической несвободы.

Когда пляшет не посаженный друг

Знаете, если бы Лешек Бальцерович пришел с такой проблемой к Леху Валенсе, он бы тоже над ним посмеялся. Но выбирая из разных кандидатов, экономист и президент «встретились», когда Валенса пригласил Бальцеровича проводить реформу. И согласился на «шоковую терапию». Его поддержал авторитетнейший в Польше профсоюзник Яцек Куронь, который во время излечения экономики занимал пост министра труда и социальной политики. То есть принимал решения, которые противоречили его профсоюзной природе, расходились с обещаниями, который он при социализме раздавал от имени «Солидарности».

Позже он сожалел о многом, сделанном на посту министра. Но дело было сделано. При этом никто из них, ни президент, ни экономист, ни министр труда не задержались во власти. В отставку добровольно не уходили, поскольку общество потребовало их политической смерти. Можно сказать, что эти достойные люди пали жертвой успешной борьбы за капитализм. Первый — сознательной и бескомпромиссной, остальные ушли с сожалением о неосуществленной утопии о социальной справедливости.

В Беларуси, что подтвердил и Большой разговор единственный действующий на этот момент политик не готов уходить, у него нет ничего, о чем он мог бы сожалеть. У него в пополняющемся наследии, как он считает, одни достижения. Если страна что-то и теряет, то не по его вине. Поэтому может или должен уходить каждый, да хоть и все. На деле же рядом с ним, по желанию или против своей воли, останется еще много людей, которые научились кайфовать в состоянии анабиоза. Ибо сказано: «У меня дружков здесь нет. Вообще у меня во власти нет друзей. Те, которые были, два-три человека, отсидели в тюрьме и сегодня занимаются своими делами, семьи смотрят, потому что слишком вольно себя вели…»

Иными словами, пляшут под его дудку, как пляшет его любой, не посаженный еще в тюрьму «друг».

…Надвигается «шестой» обещанный срок, «седьмой» не исключается, поскольку аргументов в их вероятность больше, чем возражений. Наоборот, вызывают недоумение утверждения о том, что подходы Лукашенко к реальности устарели, что жизнь нуждается в обновлении. Но если эти подходы обеспечивали власть человеку в течении четверти века, если они дают серьезные шансы на солидное продление срока, то менять ничего не надо.

В такой ситуации любое иное решение является самым современным. На этом фоне очевидными ретроградами выглядят те бедолаги, которые перебиваются надеждой на перемены.