Милитаризм как высшая стадия российского империализма

Нет ничего удивительного в том, что «мультики», которые демонстрировал Путин в ходе послания Федеральному Собранию 1 марта, внутренняя и внешняя аудитории восприняли каждая по-своему. И это мягко сказано.

Внутренняя аудитория в лице своих лучших представителей демонстрацию супероружия приветствовала вставанием и бурными аплодисментами. Но и те, кому персональных кресел в Манеже не хватило, а счет таких идет на десятки миллионов, в накладе не остались: 18 марта они получили возможность переизбрать своего политического кумира на очередной шестилетний президентский срок.

Согласно российскому политологу Екатерине Шульман, выборы в авторитарных странах отличаются предсказуемостью результатов, но непредсказуемостью последствий. Один пример. В 2012 г., претендуя на свой третий президентский срок, Путин в предвыборной статье «Россия и меняющийся мир» не написал ни слова о планах по аннексии Крыма, развязыванию войны на Донбассе, усилению конфронтации с Западом и активному участию в сирийском конфликте.

В планах не было, а по факту получилось. Спонтанно, неожиданно, в реактивном режиме. Впрочем, только так решения в Кремле и принимаются. Когда на кону стоит вопрос персонального политического выживания, любой шорох в кустах может запустить цепочку решений, способных кардинально пересмотреть текущие планы и программы.

Это в Америке до последнего момента было непонятно, кто же станет победителем президентской гонки. Вопросов же по курсу победителя (кто бы им ни стал) не возникало. В ноябре 2016 г. победил Трамп. Свои предвыборные обещания он и пытается реализовать. Насколько успешно? Это вопрос отдельный.

Таким образом, результаты выборов в демократических странах непредсказуемы, но предсказуемы их последствия.

Мы живем в Беларуси. Президентские выборы прошли в России. Но это, как любит постоянно подчеркивать Лукашенко, это «наша Россия». Поэтому непредсказуемость четвертого путинского срока нас коснется напрямую. Тем не менее, опираясь на скромный багаж знаний социокультурной динамики восточного соседа, я попытаюсь ограничить наш главный источник внешней непредсказуемости рамкой. Разумеется, чисто теоретической, т.е. никого и ни к чему не обязывающей.

Между вечевым и авторитарными идеалами

История России – это история своеобразного колебательного социокультурного контура. На сегодняшний день существует не менее 5-6 теорий, авторы которых пытаются объяснить его природу.

Чтобы не углубляться до «времен Очаковских и покоренья Крыма» (не путать события Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. с событиями 2014 г.), обратимся к февралю 1917 г. Либерально-демократическая революция. Практически бескровная. Власть, выпавшую из рук безвольного императора, оперативно перехватывает Дума, которая назначает первое в истории России «ответственное правительство» (ответственное перед депутатами, а не монархом).

Сбылась мечта либералов! Но то, что они приняли за желанный финиш, оказалось… стартом событий, растянувшихся на 73 года.

Первой практической реакцией на победу либералов стало триумфальное шествие советской власти. Власти воистину народной. Без каких-либо кавычек. Ибо корни советов следует искать в домонгольских вече восточнославянских городов и сельских сходах. Но переход всей полноты власти к локальным (догосударственным по своей природе) органам управления на практике означал распад страны.

В перестройку мы стали свидетелями практически зеркальной ситуации. Только на этот раз советы перехватили власть у партийных структур.

Между двумя либерализациями и последующими советизациями уютно расположился их антипод – жесткий авторитарный режим, сталинизм. Колебания между данными крайностями (между вечевым и авторитарными идеалами по историку Александру Ахиезеру) и составляет суть колебательного контура. Свою энергию он черпает из раскола, порожденного неспособностью российского общества завершить переход между традиционной и либеральной цивилизациями.

Цитирую: «Для раскола характерен заколдованный круг, т.е. активизация позитивных ценностей в одной из двух частей расколотого общества, что приводит в действие силы другой части общества, отрицающие эти ценности. Активизация ценностей прогресса и развития, стремления идти по пути модернизации может активизировать статичные традиционалистские ценности определенной части народа. Вместе с тем, активизация ценностей традиционализма толкает часть общества к просветительским ценностям, к борьбе за прогресс».

О том, как активизация ценностей прогресса и развития в начале 90-х заставила представителей белорусского большинства сплотится вокруг своего кандидата на первых президентских выборах, надеюсь, читателям напоминать не надо.

Переход от одной крайности к другой (от вечевого к авторитарному идеалу и обратно), как правило, совершается поэтапно. Тут напрашивается аналогия с лодкой, которую проще перевернуть, предварительно раскачав. Вот почему для установления режима личной власти Сталину потребовался НЭП, от которого он и оттолкнулся, а Путину – медведьевская «оттепель».

Большое видится на расстоянии

На пике авторитарной стадии (именно эту стадии мы сегодня и наблюдаем) в качестве главной «скрепы», удерживающей российское общество от распада, выступает милитаризм. В качестве комментария приведу цитату, позаимствованную у российского политолога Игоря Клямкина: «История России – это история страны, веками культивировавшей милитаристский менталитет, подчинявший себе жизненный уклад населения и, прежде всего, определявший его отношения с государством. В данном отношении Россия не только не европейская, но и не азиатская страна. Ни в Европе, ни в Азии не было аналогов таких событий, как петровская или сталинская технологическая модернизация с сопутствующим ей обретением или воссозданием великодержавного статуса. И в обоих случаях эта модернизация осуществлялась посредством тотальной милитаризации жизненного уклада, причем в советском варианте – не в военное, а в мирное время».

Реакцией на протесты белоленточников (белая лента в России – символ протестного движения, связанного с выборами в Государственную думу в 2011 г.) стала массовое принятие репрессивных законов в режиме «бешенного принтера» и милитаризация сознания населения гипердозами телепропаганды.

Но сказав «А», российская власть была вынуждена не только произнести остальные буквы милитаристского алфавита, но и от слов перейти к делу (Крым, Донбасс, Сирия). Милитаристские усилия себя оправдали, что, в частности, зафиксировал приведенный ниже график.

Электоральные рейтинги Владимира Путина
до и после начала войны с Украиной

Как долго будет продолжаться массовая поддержка «национального лидера»? В России от любви до ненависти – один шаг, и возможность его совершения является важным источником непредсказуемости последствий президентских выборов 2018 г.

Кроме того, необходимо помнить, что в современных условиях величие страны измеряется в первую очередь деловой активностью, знанием и технологиями, богатством и свободой культуры. Что касается опоры на милитаризацию, то это кратчайший путь к потере конкурентоспособности, что на практике и наблюдается.

В марте 2014 г. российской пропаганде удалось разорвать связь между оценками качества работы Путина на посту президента и его рейтингом. «Тем не менее на сегодняшний день крымский эффект (не эйфория от присоединения полуострова, а новоприобретенная легитимность), – поясняет социолог Левада-центра Денис Волков, – во многом исчерпан: отрицательные оценки работы Государственной думы, премьера и правительства уже превышают положительные. И только президентский рейтинг сохраняется высоким на протяжении четырех лет».

В фокус-группах независимые социологи все чаще фиксируют усталость от внешней политики. Все большее количество людей хотели бы, чтобы Россия меньше тратила за рубежом и больше – дома, помогала своим гражданам, а не чужим странам. В ответах на открытый вопрос звучат прежде всего социальные проблемы: повышение зарплат, пенсий и социальных пособий (39%), обеспечение доступного здравоохранения и образования (25%), обеспечение стабильности рубля (20%), борьба с коррупцией (19%), контроль за ценами, низкая инфляция (16%), создание новых рабочих мест и борьба с безработицей (15%). Что касается укрепления обороноспособности России, то о ней упоминают лишь 5% респондентов.

Большое видится на расстоянии, а в положении «лицом к лицу» невозможно определить, завершился ли этап концентрации авторитарной власти в России, и когда начнется движение к очередной «оттепели»? Для Беларуси это далеко не праздные вопросы.

Но если поддержка Путина начнет снижаться, то он повторит судьбу Горбачева и Ельцина. При этом о рекордных процентах поддержки 18 марта никто не вспомнит.

Независимые эксперты, анализируя последствия президентских выборов в России, указывают на высокую вероятность продолжения разного рода «торговых войн». Спору нет, «войны» продолжатся, только выборы тут ни при чем. Соблюдение контрактов не является сильной стороной соучредителей Союзного государства. Поэтому вопреки пословице, подписанное пером будет пером же регулярно и «вырубаться». До топора, надеюсь, дело не дойдет.

Но куда опасней для Беларуси окажется политика самоизоляции России. Навык отщипывать «свои» порции российской нефтяной ренты, разумеется, у белорусов никто не отнимет. Однако он способен приносить лишь тактические выгоды, загоняя республику-партизанку в стратегический тупик.