Умом Россию не понять

Накануне выборов президента в РФ был опубликован доклад «Путин. Итоги. 2018», в котором на основе официальных данных Росстата и многочисленных международных организаций изложены результаты развития России в 21 веке.

Анализ приведенных в докладе данных позволяет сделать вывод о неэффективности существующей государственно-монополистической модели России. Она скатывается на периферию мировой экономики — ее доля в мировом валовом внутреннем продукте (ВВП) упала с 3% в 2013 году до 1,85% в 2017-м против 26% у США, 23% у Евросоюза, 16% — у Китая.

В ближайшие годы ВВП страны, как ожидается, будет расти на 1-2% в год, тогда как среднемировые темпы роста — 3,5%. Россия продолжит отставание от мира. Это отставание обусловлено тем, что экономика России носит сырьевой характер и ее экспорт более чем наполовину обусловлен преимущественно нефтью и газом. Так, в 2000 году доля нефтегазовой продукции в экспорте составляла 52%, в 2017-м — 55%. Доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете в 2000 году составляла 25%, в 2017-м — 40%.

Другими словами, налицо признаки диагноза распространенной в современном мире «голландской болезни» т.е. увеличения экспортных доходов за счет нефтегазового сектора экономики. Это ведет к дополнительному притоку иностранной валюты в страну, что, в свою очередь, приводит к укреплению национальной валюты. Укрепление национальной валюты снижает конкурентоспособность продукции отечественных обрабатывающих отраслей, что ведет к сокращению выпуска и экспорта данной продукции и может привести к росту безработицы. При этом увеличивается импорт, снижается чистый экспорт и, в конечном итоге ВВП.

«Голландская болезнь» приводит к перемещению ресурсов из обрабатывающего сектора в сырьевой и сервисный, которые создают меньшую величину добавленной стоимости. Кроме того, длительная зависимость экономики от экспорта природных ресурсов ослабляет стимулы для развития обрабатывающих отраслей и создания новых технологий. В первую очередь деградируют и теряют позиции наиболее динамичные наукоемкие отрасли. Это связано с необходимостью для них постоянных масштабных инвестиций в обновление технологий и продукции.

Одним из способов «лечения» этой болезни является «cтерилизация» излишней валютной выручки в национальных фондах целевого назначения стран-экспортеров. Например, в Норвегии за счет экспорта газа создан пенсионный фонд в размере $1 трлн., где каждому жителю страны заработано по $100 тысяч на старость. В Дубае за счет экспорта нефти формируется «фонд будущего поколения», который предназначен для финансирования высшего образования. В России же вся валютная выручка от нефтегазового сектора расходуется на текущее потребление и финансирование затрат на разведку и увеличение добычи природных ресурсов. «Слезть с нефтяной иглы» не хватает политической воли, и положение в перспективе только усугубляется.

Не так давно Министерство экономического развития РФ разработало долгосрочный прогноз социально-экономического развития до 2035 года, весьма печальный документ, из которого следует, что национальная экономика в предстоящие 20 лет будет расти темпами примерно в 1,5 раза ниже среднемировых — тем самым Россия будет сдвигаться всё ближе к бедным странам. Сегодня по международным стандартам оценки уровня жизни около 20% населения страны относятся к числу бедных. Прослойка среднего класса постоянно уменьшается, а доля очень богатых из года в год растет.

Россия всего лишь на 12-м месте в мире по размеру экономики (номинальный ВВП) и на 49-м — по ВВП на душу населения, однако она устойчиво входит в пятёрку стран-лидеров по количеству долларовых миллиардеров: согласно списку 500 богатейших людей мира, ежегодно составляемому журналом Forbes, в 2017 году в России было 96 миллиардеров. По оценке Credit Suisse, величина «богатства» (если это можно так назвать) 82% россиян составляет ниже $10 тыс. (в целом в мире таких людей только 70%), тогда как богатством свыше $100 тыс. (в общем-то абсолютно стандартная величина для западного среднего класса) обладают лишь 1,3% россиян. В Великобритании число жителей, обладающих активами на $100 тыс., — более 50%, в США — 40%, во Франции — 53%, в Японии — 56%, в Швейцарии — 72%.

Соотношение доходов 10% самых богатых россиян к доходам 10% самых бедных (так называемый «децильный коэффициент») в 2000 году составлял 13,9 — во столько раз отличались доходы 10% богатейших и беднейших жителей России. В последние годы этот коэффициент разрыва в доходах вырос и колебался в пределах 16-17 раз. Все эти цифры говорят о серьезном имущественном расслоении россиян и растущем социальном неравенстве, что чревато серьезными угрозами для дальнейшего социально – экономического развития.

В 2017 году примерно половина работающих россиян получали зарплату меньше 25 тыс. рублей. Людей с зарплатой в 100 тыс. рублей и выше — вполне обычный доход представителей среднего класса в развитых странах — в стране менее 4%. Средняя зарплата в 2013 году составляла почти 800 долларов США, а в 2017 году она «упала» до 450-550 долларов.

Перспектив восстановления доходов не видно: в декабре 2017 года В. Путин подписал закон о трехлетнем федеральном бюджете на 2018–2020 годы, куда заложен рост реальных доходов населения всего на 1–2 % в год даже в самых лучших сценариях. То есть никакого роста. Причина этого – регулярные кризисы в экономике с 2008 года и различные экономические санкции со стороны стран Запада в ответ на «присоединение» Крыма Россией и за поддержку сепаратистов в Донбассе.

Но главная причина кроется не в этом, а в том, что падает производительность труда. Она в России сегодня самая низкая в Европе. Об этом свидетельствуют данные за 2016 год Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), согласно которым в России стоимость продукции на человеко-час составляет $25,9, вдвое меньше, чем в странах еврозоны ($55,9), там этот показатель в прошлом году был 72,1% от уровня США.

У российских госкомпаний, которым принадлежит около 70% всех активов страны катастрофически низкая производительность труда по сравнению с западными. В хорошо знакомом белорусам «Газпроме» среднесписочная численность персонала выросла в 2017 году до 467 тыс. человек против 298 тыс. в 1999-м, резко выросла доля руководящего персонала и оплата его «труда». Добыча газа при этом упала с 546 млрд. кубометров в 1999 году до 472 млрд. в 2017-м. Наглядный пример падения производительности труда для монополий. Можно привести и другие примеры из числа подобных. В РЖД работают 760 тыс. человек, хотя, по меркам европейских или североамериканских железнодорожных компаний, должны работать порядка 200–300 тыс. У «Роснефти» средняя производительность нефтяных скважин рухнула всего за три последних года на треть. Все это говорит о вопиющей неэффективности российских госмонополий.

Наряду с ростом численности управленческого аппарата в сфере производства также растет и число чиновников. Так по данным Росстата, на 10 тыс. человек населения с 2000 года число чиновников более чем удвоилось — с 79 до 146. Чиновников на душу населения в современной России почти вдвое больше, чем в советские времена. На каждую тысячу человек населения в России приходится один налоговик, в США — 0,25.

О деградации судебной власти в России не говорит только ленивый. В мировом рейтинге независимости судов, по данным Всемирного экономического форума («Рейтинг глобальной конкурентоспособности 2017–2018»), Россия занимает 90-е место в мире, ниже Гватемалы и Свазиленда.

Масштаб обвинительного уклона шокирует: в 2016 году по всей совокупности рассмотренных судами признаны виновными более 98% подсудимых, только 1,6% подсудимых оправданы. Средний российский судья выносит оправдательный приговор лишь примерно раз в семь лет. По данным уполномоченного при президенте РФ по правам предпринимателей Бориса Титова, число возбуждаемых уголовных дел по экономическим делам в 2016 году дошло почти до четверти миллиона, а процент оправдательных приговоров по ним составляет всего 0,4%.

Из судебного произвола прямо вытекает другая беда России — огромная армия заключённых. Их больше 600 тыс., Россия лидирует среди стран Европы по числу заключённых на 100 тыс. человек населения (по данным доклада о состоянии тюрем в странах — членах Совета Европы, ежегодно составляемом экспертами Лозаннского университета).

В целом расходы на чиновников и силовиков составляют до 40% в структуре федерального бюджета и более 20% — в консолидированном бюджете страны (включающем бюджеты регионов и государственных внебюджетных фондов — пенсионного, медицинского страхования и т. д.). Для сравнения — расходы на медицину и образование вместе взятые составляют всего менее 7% в структуре федерального бюджета, и 19% в консолидированном бюджете (по итогам 2017 года). В 2017 году зарплаты в здравоохранении отставали на 18% от средней зарплаты в производственном секторе, а в образовании — на 23%.

С такими низкими зарплатами в медицине и образовании, конечно, не может быть и речи об их качестве. Это подтверждается и официальной статистикой. По данным Росстата, в 2016 году заболеваемость по большинству основных классов болезней была такой же или даже выше, чем в 2000-м, по сути, никакого прогресса. При этом последние годы поставлен абсолютный рекорд во всей истории страны (включая даже советское время) по смертности от онкологии — она достигла 300 тысяч в год.

Количество больниц последовательно сокращается: если в 2000 году в России насчитывалось 10,7 тыс. больничных организаций, то сегодня их всего 5,4 тыс., сокращение более чем вдвое. В последние резко уменьшалось число врачей: с пикового значения в 715 тыс. в 2010 году до 681 тыс. сегодня, что фактически вернулось к показателю 2000 года. Число врачей всех специальностей на 10 тыс. человек населения даже ниже, чем в 2000 году: 46,4 в 2016-м против 46,8 в 2000-м. Число фельдшерско- акушерских пунктов сократилось с 44,6 тыс. в 2000 году до 34 тыс. сегодня— это особенно актуальная проблема для сельской местности, откуда в результате масштабной «оптимизации» расходов на здравоохранение исчезли все учреждения родовспомогательной помощи, в результате чего зафиксировано немало случаев смерти новорожденных, не доехавших вовремя до роддома из удалённых мест.

По данным Всемирной организации здравоохранения, россияне примерно наполовину покрывают расходы на здравоохранение из собственного кармана — т. е. миф о «бесплатной медицине» является не более чем мифом. В то же время в странах Западной Европы, Канаде, Японии государство финансирует    75–90% расходов на медицину. Средние расходы на здравоохранение в расчете на одного россиянина составляют примерно $700 в год, в то время как в Западной Европе — $5–7 тыс., а в Норвегии или Швейцарии — почти $10 тыс.

Не лучше ситуация в образовании. В рейтинге глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума 2016 года Россия занимает всего лишь 50-е место по качеству среднего образования, пропустив вперед такие страны, как Индия, Индонезия и Шри-Ланка. Развал системы образования грозит стране катастрофическим усилением отставания от глобального развития в будущем, дальнейшим скатыванием на мировую периферию.

Коррупция — главный фактор подрыва конкурентоспособности страны на международной арене, как следует из многих опросов предпринимателей — и в частности, из позиций России в рейтинге глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума. Так, по ряду направлений рейтинга, отражающих бедственное положение дел в области коррупции в стране, цифры говорят сами за себя: по фаворитизму решений госчиновников (в пользу аффилированных структур) Россия     на 66-м месте в мире, по взяткам — на 76-м, по нецелевому использованию бюджетных средств — на 82-м, по независимости судебной системы — на 90-м.

Многие страны Азии и Африки намного обошли ее по этим показателям. В 2000 году в международном рейтинге восприятия коррупции Transparency International Россия делила 82-е место с Кенией, сейчас же она — на 135-м месте, делит его с такими странами, как Гондурас, Папуа–Новая Гвинея, Кыргызстан.

Россия постепенно становится «изгоем» на международной арене. В 2014 году, после присоединения Крыма, она была фактически исключена из «Большой восьмёрки» — клуба лидеров самых влиятельных стран мира. Система действующих санкций со стороны стран Запада и ответная система «контрсанкций» со стороны России привела к росту цен и введению неэффективной политики импортозамещения на многие товары и продукты.

Как показал опрос российского «Левада-Центра», более 80% россиян ощутили на себе снижение уровня жизни в результате противостояния страны с Западом и его политики санкций. Реальные доходы населения сокращаются четвёртый год подряд. Значительное ухудшение экономического положения страны возобновило демографический кризис: рождаемость в 2017 году сократилась более чем на 11,5% несмотря на возросший размер «материнского капитала».

Выборы президента РФ закончились убедительной победой В. Путина, за которого проголосовало более 76% избирателей из 67% от числа голосовавших. Массированная телевизионная пропаганда, которая сопровождала выборы, сделала свое дело. Как говорят в подобных случаях политологи: телевизор «победил» холодильник.

В своем обращении ко всем россиянам, которое В. Путин сделал по итогам выборов, он пообещал создавать рабочие места, повышать эффективность экономики и реальные доходы граждан при снижении бедности, развивать инфраструктуру и социальную сферу «на базе мощного технологического рывка, который нам предстоит совершить».

Подобные обещания вряд ли осуществимы в ближайшем будущем – экономика России не способна пока на достижения не только «технологического рывка», но даже простого роста на уровне развитых стран. Остается поверить на слово поэту Федору Тютчеву, что Россию – «Аршином общим не измерить. У ней особенная стать — в Россию можно только верить».