100 лет революции: Жизнь артельная (ч. 2)

См. также часть 1.

Сталинский перпетуум-мобиле

Как утверждал единый для всех средних учебных заведений страны учебник «История СССР» для 9 класса, согласно Уставу сельскохозяйственной артели все наделы колхозников объединяются в единый земельный массив, находящихся в коллективном пользовании. Земля закреплялась за колхозом в бессрочное, то есть вечное пользование, что подтверждалось специальным государственным актом.

Наряду с этим Устав предусматривал наличие у колхозников небольшого подсобного хозяйства. При этом размер приусадебного участка не зависел от количества членов семейства и выделялся по уравнительному принципу.

Зажиточность по остаточному принципу

Советским школьникам сообщалось также, что колхозник подавляющую часть своего рабочего времени должен уделять общественному хозяйству. И получать свой основной доход в соответствии с количеством выработанных трудодней. Чем больше трудодней, тем больше доход — главный на все колхозные времена стимул к повышению производительности труда.

Замечательная схема, придуманная Коммунистической партией для решения поставленной задачи — сделать колхозы большевистскими, а колхозников — зажиточными. Первый Всесоюзный съезд колхозников-ударников в феврале 1933 года, обсудил и определил средства для решения этой задачи. Чтобы сделать колхозы большевистскими, следовало беречь и охранять от расхищения колхозное общественное имущество, правильно организовать труд и распределение доходов, обеспечить высокую трудовую дисциплину, своевременно выполнять все полевые работы, добросовестно выполнять обязательства перед государством.

Для того чтобы «колхозники стали зажиточными», ВКП(б) создала при МТС и совхозах (как государственных организаций) политические отделы, отобрав и направив на работу в них 25 тыс. лучших партийных работников. Политотделы, в свою очередь, подняли на высочайший уровень политико-воспитательную работу в массах, содействуя росту их социалистической сознательности и организованности. Цитирую по школьному учебнику: «Они воспитывали у людей честное отношение к труду и общественной собственности, сознание того, что важнейшей обязанности колхоза является выполнение обязательств перед государством». Иными словами, не рассчитавшись с государством, колхоз лишался всякой возможности направить часть своих доходов на оплату трудодней.

Какая уж тут зажиточность по остаточному принципу?  Не имея, как правило, доходов от колхоза, крестьяне старались получить средства к существованию от приусадебных хозяйств, которые для них становились основными, а колхозы — подсобными. Крестьяне усердствовали на своих «сотках», а колхозные работы исполняли с таким же «усердием», как сто лет назад их предки барщину. И что с ними поделать? Как утверждалось в школьном учебнике: «Политотделы возглавили борьбу по разоблачению и изгнанию из колхозов проникших туда враждебных элементов из числа бывших кулаков и их пособников». На самом же деле колхозники не успевали оплачивать быстро растущие обязательства артелей перед государством и в итоге не получали ничего.

Для энтузиазма ради ввели барщину

От этого материальная заинтересованность падала, в определенном смысле — до нуля. Для восстановления большевистского энтузиазма в колхозной массе, был установлен минимум трудодней (от 50 до 100 на каждого трудоспособного колхозника). Колхозники расценили минимум трудодней как возрождение барщины, наиболее тяжелой и ненавистной для крестьян формы феодальной эксплуатации. По существу колхозная отработка превращалась в фактическую барщину, когда колхозы не имели возможности оплатить трудодни. При обычной  для крепостнической России трехдневной барщине «крестьянское тягло» (муж и жена) составляло 135 дней (мужских и женских). Но помещики никогда не ограничивались  трехдневной барщиной, доводя ее в некоторых случаях до 5-6 дней в неделю.

Барщинный крестьянин, находясь под повседневным надзором помещика и его приказчика, мог быть послан на выполнение любых барских работ, когда у управляющего возникает потребность в них. Колхозник тоже состоял под надзором председателя, правления, управляющих-бригадиров, которые могли потребовать от него выполнения любой нужной колхозу работы момент.

При «пустых трудоднях» колхозная работа, как прежде барщина, сковывала хозяйственную деятельность колхозников, препятствуя их экономически целесообразной деятельности в своем хозяйстве, в промысловых занятиях, в отходах на заработки.

При этом барщина как даровой, принудительный труд зависимого крестьянина, работающего в хозяйстве земельного собственника, исчисляемая продолжительностью отработанного времени либо объемом работ, имела под собой правовую базу. Колхозные отработки определялись только Примерным уставом артели и его правлением, а по сути, представляли собой даровой принудительный труд формально свободного (кооперированного) крестьянина, работающего в хозяйстве земельного собственника. По той причине, что «колхозная земля» на самом деле принадлежит государству и сами колхозы отрабатывают барщину земельному собственнику.

Государству…

В 80-е годы председателей колхозов стали называть «красными помещиками». Но это справедливо только в отношении личностных качеств председателей. Среди них бывали всякие, усердные и умелые, новаторы и консерваторы, либеральные и жесткие, добряки и самодуры, какими бывали в свое время гоголевские помещики, но любой председатель мог быть только управляющим колхозного поместья, принадлежавшего государству.

Конституционный феодализм

В любом обществе, назови его социалистическим, коммунистическим, социально-ориентированным или даже либеральным, если в них сохраняется барщина, принудительный труд, пускай не даровой, но выгодный государству и невыгодный работнику, которого можно привлечь к  ответственности по суду или во внесудебном порядке, это общество является феодальным.

Хотя в нем может наличествовать демократическая конституция.

Феодально-коммунистическим, каковым было советское общество, или конституционно-феодальным в современном белорусском обществе после принятия Декрета № 3, который устанавливает барщину для работы в хозяйстве собственника — государства.

Видимо, разработчики Декрета руководствовались не только Примерным уставом колхоза, но и методиками царя Алексея Михайловича, который Соборным уложением 1649 года окончательно ввел крепостное право в России.

Хуторян переселяли в «деревни будущего»

К колхозникам, не вырабатывающим минимум трудодней, принимались меры воспитательные, экономические, административные. В качестве крайней меры воздействия и в целях профилактики, было избрано   исключение из колхоза, лишение всех жизненно важных прав селянина, в том числе и права на приусадебный участок. Причем эта процедура в большинстве инициировалась не колхозной общественностью, не органами его управления (общее собрание колхозников, правление, председатель), а партийными властями, районными комитетами и политическими отделами при МТС. Дело в том, что колхозы на самом деле не были заинтересованы в расширении своего земельного клина за счет обрезанных у колхозников участков, поскольку это требовало увеличения производства продукции и, соответственно, дополнительных обязательств перед государством.

Поэтому правления колхозов охотно выделяли участки крестьянам, соглашались на их увеличение, хотя власти ревностно следили за использованием колхозами выделенного им земельного фонда,  соблюдения нормы содержащегося скота в хозяйстве. В частности, проводились периодические проверки размеров приусадебных участков, и лишки земли изымались. Только в 1939 году у крестьян было отрезано и 2,5 млн. га земли, после чего оказались ликвидированными все остатки хуторских хозяйств, сселенных в колхозные деревни.

Трудодень, который не гарантировал колхознику оплату, затормозил  темпы производства в колхозах, а качество продукции ухудшилось. Все это можно отнести и ко всей колхозной жизни.

Так, из года в год сокращались поставки продукции животноводства из колхозов. Поэтому в 1940 году пришлось отказаться от учета производства в головах скота (их становилось все меньше) в пользу учета по количеству земли, занятой колхозами. Этот же порядок распространился и на всю остальную сельскохозяйственную продукцию.

Это делалось для стимулирования использования колхозами всех пахотных земель, закрепленных за ними, что не радовало колхозников. Например,  увеличение  площадей повышало производственные затраты — чем больше тракторов, тем больше трактористов, тем больше расходов колхозов на их содержание. С ростом производства повышались затраты колхозов, которые не компенсировались низкими закупочными ценами.

Единственная форма земледелия

Известно, что капитализм происходил длительный процесс саморазвития, скажем так, в утробе феодализма. Социализм же вводится декретным способом, и он тут же начинает (так считается) бурно прогрессировать. Сталин, выступая на VIII съезде партии в марте 1939 года, говорил о подъеме: «Подъем этот выражается не только в росте сельскохозяйственной продукции, но, прежде всего, в росте и укреплении социалистического сельского хозяйства, с одной стороны, но и гибели единоличного хозяйства, с другой стороны».

Сталин часто прибегал к сравнениям в своих выступлениях. С одной стороны, с другой стороны, а вот наше истинное мнение. Политический вывод или судебный приговор. На съезде Сталин отчитывался в успехах, достигнутых во второй пятилетке. Он сообщил, что если зерновой клин  колхозов вырос с 75  миллионов в 1932 году до 92 миллионов в 1938 году, то посевная площадь зерновых у единоличников сократилась за этот период с 15,7 миллионов до 600 тысяч, «т. е. до 0,6 процента всей посевной площади зерновых».  В колхозы вошли 18 млн. 800 тысяч крестьянских дворов, т. е. 93,5%  всех крестьянских дворов, не считая рыболовецких и промысловых (охотничьих, звероводческих) колхозов.

Следовательно, заявил вождь, колхозы окончательно закреплены и упрочены, а социалистическая система хозяйства является теперь единственной формой нашего земледелия.

Не удивительно, что такое кардинальное перераспределение земельных ресурсов в пользу колхозов и совхозов сконцентрировало в них все производство зерновых. Сталин именно такую основную задачу ставил перед коллективизацией. Поэтому он говорит о достижениях: «Наше земледелие является наиболее крупным и механизированным (благодаря индустриализации. — К. С.), а значит и  наиболее товарным земледелием, но и наиболее оснащенным современной техникой, чем земледелие любой другой страны».

Медицинский факт

С вождем никто не спорил, все его заявления принимались на слово. Если Сталин говорит, что созданное им земледелие лучшее в мире, то сказанное принимается как научная истина, как медицинский факт. Мол, поднажмем и обгоним Америку.

Никого не смущает до сих пор, что рассуждения о высочайшей товарности колхозов нельзя считать корректными. Поскольку их продукция не продается на рынке по рыночным ценам, она фактически просто присваиваются государством.

На самом же деле валовая продукция зерновых, оцениваемая в центнерах, практически не росла. Официальная статистика, которой оперировал Сталин на VIII съезде, выглядела так: в 1913 году было произведено 801 млн. центнеров, в 1938 году — 949,9 млн. центнеров, увеличившись на 18,6%. Сравнение текущих показателей производства с объемом 1913 года стало классическим, которое широко использовалось в СССР вплоть до его краха. Однако сравнения проводились выборочные. Если, например, вспомнить, что 1913 году численность населения Российской империи составляла 159,2 млн. человек, в 1938 году увеличилась до 171,6 млн. человек, то прирост, таким образом, составил 7,8%. Следовательно, в 1913 году на душу населения было произведено 503 кг зерна, в 1938 году — 553,4 килограмма. Колхозная хлебная прибавка составила всего 50,4 кг на человека.

Явно не то достижение, которое можно использовать в пользу сделанного Сталиным вывода о «великом переломе». Вернее, можно с ним согласиться, но отчасти. Да, земледелие перешло «от мелкого и индивидуального хозяйства к крупному коллективному земледелию, к совместно обработке земли, к машинно-тракторным станциям, к артелям, колхозам, опирающимся на новую технику, наконец, к гигантам-совхозам, вооруженных сотнями тракторов и комбайнов».

Но насколько эффективным оказалось использования этих новых форм хозяйствования, применение новой технике?

Пересчет в лошадиные силы

Сталин на съезде не скупился на демонстрацию достижений. В 1938 году тракторный парк сельского хозяйства составил 483,5 тыс. штук и увеличился  по сравнению с 1933 годом в 2,3 раза. Для предельной иллюстративности показателей сравнили мощность тракторного парка с конским поголовьем:  получилось 9,26 млн. лошадиных сил. Почти в три раза больше, чем в 1933 году. Количество комбайнов выросло в 6 с лишним раз, двигателей внутреннего сгорания и локомобилей — в 1,75 раза, грузовых автомобилей — в 7,4 раза, легковых автомобилей — в 2,4 раза.

Но при этом все посевные за это время увеличились только на 4,1% за счет увеличения площадей под технические, огородно-бахчевые и кормовые культуры. А площади под зерновые даже сократились на 2,3 млн. га.

Иными словами, весь прирост продукции растениеводства мог быть получен по прежним технологиям,  и, скорее всего, даже был бы выше при сохранении прежней системы хозяйствования. Но прежняя система не позволяла государству открыто присваивать произведенное крестьянами зерно, а колхозная система создавалась с этой целью. И оказалась очень успешной.

«Что касается животноводства, — сказал Сталин, — то и в этой области, наиболее отсталой, сельского хозяйства наметились за последние годы серьезные сдвиги. Правда, по конскому поголовью и овцеводству мы еще отстаем от дореволюционного уровня, но по крупному рогатому скоту и свиноводству мы уже перевалили дореволюционный уровень».

Конкретно: в 1938 году поголовье лошадей составило 17,5 млн. голов (48,9% к поголовью 1916 года), крупного рогатого скота — 63,2 млн. голов (104,3%)  овец и коз — 102,5 млн. голов, (84,6%), свиней 30,6% (146,4%). Действительно,  показатели животноводства по сравнению с 1913 годом выглядели удручающими, хоть по головам считай, хоть по убойному весу.

В чем же увидел «серьезные сдвиги» Сталин?

Самое интересное в колхозной истории

Видимо, дело в том, что в 1932-33 годах разразился страшный голод, ввиду чего в 1934 году даже приостановилась коллективизация, а деревня для спасения от вымирания приступила к массовому забою скота. В результате поголовье уменьшилось почти вдвое против дореволюционного уровня. А поскольку на 100% обобщались только лошади, остальная живность сохранялась в личном пользовании «колхозного двора», то ЛПХ быстро восстанавливали поголовье. При этом они должны были выполнять обязательные госпоставки. Каждое приусадебное хозяйство обязывалась к выплате определенной нормы продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Поставки выкупались самим государством, по монопольно низким ценам, перепродавались в государственную торговлю (частная торговля к этому времени была ликвидирована), теперь уже по монопольно высоким ценам, получая при этом монопольно высокие прибыли.

Таким образом, государство получало необходимую для своих целей очень дешевую продукцию, и одновременно доходы от их прибыльной реализации в государственной розничной торговле.

Фактически, это был натуральный оброк, который выплачивало каждое ЛПХ колхозника. Если у колхозников появилась пословица, все вокруг колхозное, все вокруг мое, то Сталин с полным правом мог считать, что личная собственность колхозника тоже принадлежит колхозу.

Чтобы получить право произвести мясо и молоко для своей семьи, он должен был выполнить госпоставки, которые с каждым годом увеличивались. Например, в 1940 году колхозный двор был обязан сдать в год 32-45  кг мяса, 180-200 литров молока, 50 яиц. В 1948 году поставки по мясу выросли до 60 килограммов, по молоку до 300 литров, по яйцу — до 150 штук.

На самом деле, это изобретение оказалось гениальным. Если колхозники захотят жить, то будут усердствовать на своих подворьях, а это вроде бы личное право дается им только работой в колхозе и обеспечением госпоставок. Так и оказалось:  к 1938 году численность лошадей по сравнению с 1933 годом составило 105,4%, крупного рогатого скота — 164,6%, овец и коз — 204,2%, свиней — 259,9%. Чем не перпетуум-мобиле, который может работать без затрат топливо и энергии. Точнее, ЛПХ в своем функционировании пользуется внешними ресурсами, но полностью их оплачивает.

Самое интересное во всей колхозной истории, что личные подсобные хозяйства продемонстрировали исключительную, особенно по сравнению с колхозами и совхозами, эффективность. Располагая 5-7% общего земельного фонда,  в 1940 году из 4,7 млн. т произведенного в стране мяса в убойном весе на них пришлось 72,3%, из 33,6 млн. т молока, — 77,6%, из 12,2 млрд. яиц, — 94,2%, из 161 тыс. т шерсти, — 39%.

Подчеркну, не пользуясь ни льготными государственными кредитами, ни косвенными преференциями, ни безвозвратными ссудами, ни прямыми казенными дотациями.

По данным юбилейного сборника «Народного хозяйство СССР. 1922 — 1972 гг.», за полвека  земельные площади ЛПХ и их численность сократились, но их высокий удельный вес в валовом объеме производства сохранился. В 1971 году на них пришлось 34,5% произведенного мяса, 35,3% молока,  51,4% яиц, 21,1% шерсти.

Но относительное снижение роли ЛПХ в сельском хозяйстве началось уже после масштабных государственных инвестиций непосредственно в колхозы и совхозы.

И это уже иная история.