100 лет революции: Остров Крым и остров Суоми

Практикум по теме: «ленинская национальная политика»

Зрелый читатель должен помнить нашумевший в свое время роман Василия Аксенова «Остров Крым». Опубликованный в журнале «Юность» в 1990 году (а впервые изданный в 1981 г. в США), он стал бестселлером всех, в том числе читающих только национальную (не русскую) литературу, и вызвал волну толков и пересудов.

— Каким бы сейчас выглядел Симферополь, если бы на самом деле армии Врангеля удалось не пустить в Крым большевиков?! — восклицали любители альтернативной истории.

Им оппонировали соцреалисты, ссылавшиеся на моровскую «Утопию»: тоже остров, но нет его нигде. И не может быть.

Основное допущение Аксенова — полуостров Крым становится островом, который подобно реальному острову Тайваню по завершении Гражданской войны, микширует гражданское противостояние политико-экономических систем у единой нации. Происходит своеобразная конвергенция, в результате чего «в теле набирающей силу Совдепии, возникает альтернативное «русское» демократическое государство с рыночным типом экономики и высоким уровнем жизни. Особенно, если его сравнивать с жизнью трудящихся в СССР. В Крыму уживаются и «русские», и крымские татары, а в социальных отношениях сочетаются и «советское» и «европейское».

Отношение Крыма к Метрополии можно охарактеризовать понятием вооруженного нейтралитета, который существует при поддержке европейских держав.

Как сказало бы покойная Валерия Новодворская, получилась не страна, а конфетка. Но в Крыму на местных выборах в Думу победила партия «Идеи Общей Судьбы», которая обратилась к Верховному Совету СССР с просьбой о включении Крыма в состав Советского Союза. Просьба удовлетворяется, в Крым вводятся советские войска, «зачищают» местных демократов, в результате гибнут все положительные герои романа. А выживший Андрей Лучников, горько сетует на свою фатальную политическую слепоту.

Утопия? Да. Но в 2014 году «альтернатива Аксенова» осуществляется на деле. Более того, руководителем Крыма становится однофамилец писателя, Сергей Аксенов, что не принципиально, но символично. Что принципиально, Крым воссоединился не с Советской интернационалистической Россией, а с современной, реальной и империалистической Россией.

К началу 90-х проект, аналогичный аксеновскому, был реализован в самой северной европейской части Российской империи. Финляндия, единственная из государств, образовавшейся в результате ее краха, сумела отстоять свою независимость и избежать большевизации своей страны. К этому моменту все остальные или не смогли утвердиться в качестве суверенных, или утратили суверенитет, или стали послушными сателлитами России в обличие СССР.

Как Ленин проявлял верность ленинской политике

Любой советский учебник по истории содержит такое утверждение: «Верное ленинской национальной политике, Советское правительство признало в декабре 1917 г. государственную независимость Финляндской республики. В. И. Ленин лично принял в Смольном главу финской делегации, прибывшей в Петроград, и вручил ей Государственный акт о признании независимости Финляндии».

Ведь революция обещала народам право на национальное самоопределение. Финляндия обратилась с заявкой первой, пожалуйста!

И выглядело так, что Ленин лично проявил верность ленинской политике. Но эта тавтология никого не смущала. Реверансы в сторону партии, правительства и вождей были совершенно обычными для всех учебников. Следует отметить, что и по сей день, уже после критического разбора концепции и практики коммунистического строительства в СССР, такие отсылки к зафиксированным фактам воспринимаются многими как очевидные и достаточные аргументы их исторической достоверности.

Но возникает вопрос, в чем, собственно, выражалась суть ленинской национальной и международной политики Советского государства? Почему именно в связи с признанием независимости Финляндии эту политику беспощадно критиковала Роза Люксембург?

Вопрос второстепенный, десятистепенный…

Большевизм перед захватом власти прошел стадию внутриутробного развития, необходимую для наработки идейного материала и пропагандистского инструментария. Он отличался доктринальной последовательностью, которую выдержать было не сложно, по причине крайнего радикализма, который не воспринимался всерьез буржуазной публикой.

Но власть пришла, а с ней и необходимость действовать. И тут оказалось, что на самом деле жизнь сложнее любой теории. Принимать решения, на обдумывание которых некогда уходили месяцы и годы, приходилось немедленно. Иногда дня хватало, иногда недели или месяца, чтобы убедиться в полной ее несостоятельности. За первых полгода пребывания у власти большевики на практике применили все ленинские рецепты введения социализма и буквально все они оказались провальными.

Старое разрушалось упоительно легко, новое оказывалось не жизнеспособным.

Будучи марксистом, Ленин всегда национальный вопрос подчинял социальному, классовому. Национальный вопрос он считал второстепенным, который разрешиться автоматически после уничтожения буржуазного государства как единственного препятствия для установления диктатуры пролетариата. Получилось так, что первой должна была пасть Российская империя, втянувшая за столетия развития в свою орбиту десятки и сотни народов, многие из которых в прежние времена были государственными или же стремились таковыми стать. Война уже породила в стране внутреннюю смуту, легализовала любые средства для нагнетания страстей. Среди самых радикальных, выдвинутых Лениным, требования немедленного мира, раздела помещичьих земель и реализации права народов на самоопределение вплоть до отделения.

До сих пор политтехнологи цокают языками от восхищения. Мало кому удается придумать что-либо подобное. Каждый из этих лозунгов срабатывал и сам по себе, и в совокупности, озлобляя друг против друга классы и сословия, разделяя людей, близких по социальному статусу, на непримиримых противников по национальному признаку. Разумеется, не все было так уж и просто. Но большевики проделали титаническую работу по развалу общества, и через полгода подготовки легко смогли взять власть в свои руки. «Есть такая партия!» — это они сами о себе придумали, хотя с некоторой долей самолюбования, с революционным перехлестом, но не сильно греша против истины.

Память о сгоревшем доме

Ленин стремился быть философом и демонстрировал свое пристрастие к диалектике. Получилось вполне диалектически: большевики считали Россию настолько недостойной для сохранения, что вынуждены были ее спасти как средство достижения своей конечной цели.

В сравнении с большевиками их политические противниками выглядели младенцами, которым хотелось хоть что-либо сохранить на память о сгоревшем доме. Кому-то любимые игрушки, другой все рвался спасать кошку, которую в наказание сам закрыл в чулане, а третьему не совсем хотелось покидать родное пепелище. И все вместе дружно обвиняли другу друга в случившейся беде.

Большевики же не собирались останавливаться на достигнутом, они грезили мировой революцией. Недаром на всех советских гербах центральным изображением является земной шар как главная цель коммунистов. Интересно, что и на гербе современной Беларуси та же картинка. Ужель аппетиты нынешней власти простираются так далеко? Во имя победы коммунизма большевики были готовы пожертвовать всем. А в любой диктатуре, любой тирании «все» — это собственный народ. И если не жалко России, что сожалеть о ее окраинах, о хохлах да поляках, о белорусах с чухонцами. Они в данный момент только путаются под ногами, мешают удерживать власть на отвоеванном для наступления плацдарме. Тем более, что там тоже есть свои большевики, готовые в любой момент приступить к углублению революции.

Так пусть пока потешатся…

Освобождение от исторического хлама

Вот так и произошло, что Ленин проявил верность ленинским принципам во внешней политике и подписал акт о признание государственной независимости Финляндии. А финны вместо благодарности…

Не надо думать, что Красная Армия была обделена вооружением, боеприпасами и амуницией. К 1917 году в России собственными усилиями и с союзной помощью были созданы колоссальные запасы всевозможного военного добра. Предназначалось оно для нанесения решающего удара по Германии, а досталось большевикам. Опираясь на эту всесокрушающую мощь, Советская Россия (большевики-ленинцы), установили подлинную диктатуру пролетариата, ликвидировав национальные органы власти в Украине, Грузии, Армении и в остальных «национальных государствах», независимость которых Ленин, верный принципам ленинской национальной политики, с такой легкостью признавал в 1917-1919 годах.

Точно так же была ликвидирована и Белорусская Народная республика, до формального признания которой большевики не снизошли. В Минске, Могилеве, Гомеле новая власть всегда прочно опиралась на штыки революционных солдат. Если из Беларуси уходили немцы или поляки, то (транспортное сообщение с Москвой — идеальное!) на их место тут же приходили большевики.

Правда, они так же быстро и покидали Беларусь, когда военный пожар на ее территории начинал угрожать самим поджигателям.

Но «затем» еще не наступило, еще только завершилось разрушение («до основания») старого мира. Закрывая исторический III Всероссийский съезд Советов, узаконивший «для всех на нем не присутствовавших» федеративный принцип организации Советского государства, как подчеркнуто, в школьном учебнике, Ленин сказал: «Теперь мы, на расчищенном от исторического хлама пути, будем строить мощное, светлое здание социалистического общества. Создается новый, невиданный (на сей раз не соврал!) в истории тип государственной власти, волей революции призванный очистить землю от всякой эксплуатации, насилия и рабства».

Можно, зная трепетный восторг, который Ленин испытывал перед передовой капиталистической техникой, смело предположить, что он все бриллианты, конфискованные у граждан, организаций и церкви «для диктатуры пролетариата», не пожалел бы ради приобретения в Америке нейтронной бомбы, будь она к тому времени освоена промышленным производством. Ведь не остановился же будущий «красный маршал» Михаил Тухачевский перед применением газов, первого по происхождению оружия массового уничтожения, против восставших тамбовских крестьян. В приказе, санкционирующем акцию, строго указывалось на меры предосторожности, которые надлежало принять, дабы не допустить поражения домашнего скота.

Революция по ленинскому сценарию

Финляндии избежать общей для практически всех «свободных республик» участи было трудно. Как справедливо замечает Марк Солонин, если Армению, Бухару или какую-нибудь «Семиреченскую республику» от Центральной России отделяли многие тысячи километров, то Финляндия была совсем рядом с главным центром большевистской диктатуры — революционным Петроградом. Социал-демократическое правительство Финляндии имело всю полноту власти над страной, но не имело возможности ее осуществить. Ни армии, ни денег, ни оружия, ни заграничной помощи.

Зато финские большевики, полностью освободившие себя от всякой ответственности перед своим народом и страной, легко находили общий язык с революционными русскими солдатами. Для них оружие не проблема. Уже к концу января численность финской Красной гвардии выросла до 30 тыс. человек. Несколькими месяцами ранее в такую же ситуацию попало и российское Временное правительство, не сумевшее что-либо противопоставить разнузданной толпе, которой манипулировали большевики.

Пока одни ждут повторения трагедии, другие ее готовят. В ночь на 28 января в Хельсинки начинается революция по тому же успешному ленинскому сценарию. Отряды Красной гвардии начали с захвата банков, мостов и вокзалов, правительственных учреждений. Для установления полного контроля над столицей и основными городами промышленно развитой южной части Финляндии – Турку, Тампере, Выборгом — «революционерам» хватило нескольких дней. А законному, сформированному парламентом 26 ноября 1917 года правительству, пришлось бежать на север, к крестьянам, лесорубам, охотникам и оленеводам.

Отметим, что этих людей капитализм еще по-настоящему не коснулся, пролетарское сознание у них отсутствовало, но все необходимые навыки и умения, нужные для жизни в условиях суровой и дикой природы, присутствовали. И это давало надежду таким финским деятелям, как Маннергейм, которые верили в способности страны к социальному самоочищению.

В Финляндии отрабатывали технологию

В Советской России ничего иного не ждали — финскую социалистическую революцию всячески поддержали — как очередной этап, как реальное свидетельство тенденции к свержению прогнивших феодальных и буржуазных режимов. И кто или что не говорил, какие бы аргументы не выдвигал, они тонули в море общего восторга. Мол, история делается на наших глазах. Она делается нами. Красной гвардии Финляндии пришла помощь революционного Петрограда — эшелоны с оружием и моряками-балтийцами. В поддержку наступления с рубежа реки Вуокси на Карельском перешейке из Петрограда прибывали отряды Красной гвардии численностью до 10 тысяч человек. Регулярной армии у Советов еще не было, но эта «неформальная» военная помощь мятежникам организовывалась под руководством правительства Ленина, недавно признавшего независимость Финляндии.

Верх лицемерия? Не скажите, в принципиальных вопросах Ленин честен, прям и беспощаден. Ильич словом и делом показывал, что собрать камни значительно легче, предварительно их разбросав. Им было сказано, что «вопрос о том, как определить государственную границу теперь, на время — ибо мы стремимся к полному уничтожению государственных границ — есть вопрос не основной, не важный, второстепенный. С этим вопросом можно подождать и должно подождать». В другом месте – уточнение: «для интернационалиста вопрос о границах государства есть вопрос второстепенный, если не десятистепенный… Важны другие вопросы, важны основные интересы пролетарской диктатуры».

В Финляндии большевиками впервые отрабатывалась технология захвата власти в сопредельном государстве под предлогом исполнения интернационального долга перед стонущими под ярмом угнетателей братьев по классу.

Следует отметить, что в марксизме, в первую очередь, общественная теория перенасыщена словами-образами, что роднит ее с публицистикой и низкопробной литературой с присущим ей примитивным делением героев — на всегда правых «наших» и неправых «не наших». Так было и в данном случае.

Вот узнаваемая и часто применяемая интерпретация тогдашних событий в исполнении советских историков: «Победивший в столице финский пролетариат провозгласил Финляндскую социалистическую рабочую республику, поддержанную трудящимися всей страны. Но финская буржуазия во главе с изменившим социалистическим идеалам социал-демократическим правительством оказала молодой рабочей республикой бешеное сопротивление. Силы были неравны. Опираясь на поддержку мирового империализма, белофинские войска стали чинить жестокую расправу над трудящимися. В этих условиях Советское правительство, верное принципам международной классовой солидарности, сочло необходимым откликнуться на просьбу о помощи, высказанную финскими товарищами».

Вместе с тем, до революции Ленин высоко отзывался о финнах, что соответствовало его представлениям о способах борьбы. Он писал: «Если в Финляндии мы видим культуру, цивилизацию, свободу, грамотность, образованных женщин и так далее, то это исключительно потому, что в Финляндии нет такого «общественного бедствия», как российское правительство. Теперь хотят и Финляндии навязать это бедствие, и Финляндию сделать рабской страной. Не удастся вам это, господа!! Своими попытками насильно ввести политическое рабство в Финляндии вы только ускорите пробуждение от политического рабства России».

Какой, на самом деле, прозорливец. Но что он сотворил с Россией!

Это был прецедент

Насильственное введение политического рабства царю не удалось, не удалось и большевикам, потому что финское общество воспротивилось ему, пробуя использовать все возможности, в том числе применить силу против силы. В отличие от стремительно погружавшейся в пучину революционного хаоса России, в финском обществе сохранялись спокойствие и достигнутый десятилетия упорного труда социальный порядок.

В любом случае эти географические, политические и культурные особенности необходимо учитывать, сравнивая ее с другими новыми независимыми государствами. Например, с Польшей, которая встретила войну на своей, но разделенной между Германией, Австро-Венгрией и Россией территории. Поэтому поляки-патриоты могли служить в армиях, воюющих между собой стран, используя возникающие при этом возможности для создания собственной национальной армии. Так на стороне Австрии против России сражались польские легионы во главе с Юзефом Пилсудским, который фактически создал польские вооруженные силы и возглавил польское государство.

Рабочая революция в Хельсинки случилась в нужное для большевиков время. Но «буржуазное правительство» Финляндии хорошо оценило возможные ее последствия. Не дало, в отличие от российского Временного правительства, арестовать себя и банально бежало из бунтующей столицы. И попросило помощи у Германии, которая находилась фактически в состоянии войны с Россией. И это послужило достаточным основанием для того, чтобы Советское правительство вступило в переговоры об осуществлении мер по независимости Финляндии с правительством СНУ и заключило с ним договор о нормализации русско-финляндских отношений».

Не просто, а очень просто. Но это был прецедент, который открыл дорогу ленинской национальной и внешней политике советских правительств. Акт о независимости, как в случае с Финляндией, подписывали с законным правительством, о «нормализации отношений» договариваются с правительством самопровозглашенным.

С этого, к слову, начиналась советская дипломатия, которой наследовала дипломатия современной империалистической России.

С финкой в зубах

Передача полноты власти Россией Финляндии особых проблем не вызывала, поскольку в прошлом она была уже независимым и от Швеции, и от России государством. Была демократическая конституция и правительство. Но не было достаточного политического опыта, не было достаточных ресурсов. Кроме того, за десятилетия «подмандатного» существования в стране накопилось много серьезных социальных проблем, давно назрела необходимость модернизации.

В стране, где прежде политика была под спудом, где общество контролировалось имперскими властями, уже февральская революция оживила партийную жизнь. Существовавшие на тот момент партии не бросались в неизвестное как в омут головой. За исключением ежедневно набиравших революционный потенциал местных большевиков, по сути, представлявших национальный (финский) отдел РСДРП (б). А политическая элита, так долго мечтавшая о независимости, немного растерялась. Каким должно стать финское государство, кто им и на каких принципах должен управлять? Точки зрения высказывались разные, но решили в духе со временем и с оглядкой на соседей, что должна быть республика, а в июле 1919 года первый президент Финляндии, профессор Каарло Юхо Стольберг вступил в должность.

С тем и вышли к руководству Советской России, подписав с ней 14 октября 1920 года Тартуский мирный договор. По обстоятельствам (изгнание из страны большевиков, которые воцарились в самой России) современники шутили: «Финляндия родилась хотя и «не с серебряной ложкой во рту, но с кинжалом (финкой) в зубах».

По образному выражению великого китайского большевика Мао Цзэдуна, винтовка рождает власть. Но если нет винтовки, можно воевать и финкой. Уже 16 мая 1918 года сводные подразделения, которые представляли всю белую армию, победившую в своей гражданской (освободительной войне), прошли в честь победы торжественным маршем по улицам Хельсинки. Маннергейм как главнокомандующий обратился к ним со словами: «Вас была всего горстка плохо вооруженных людей, которые не устрашились многочисленного неприятеля и начали освободительную борьбу в Похьянмаа и Карелии. Как снежный ком, армия Финляндии выросла во время победоносного похода на юг. Главная цель достигнута. Наша страна свободна. От лапландской тундры, от самых дальних скал Аландских островов до реки Сестра, развевается стяг со львом. Финский народ сбросил многовековые кандалы и готов занять то место, которое ему принадлежит».

Позднее в своих мемуарах Маннергейм дал оценку событий, непосредственным участником которых он был: «Если бы мы не поднялись на борьбу в 1918 году, Финляндия в лучшем случае превратилась бы в автономную область Советского Союза — без каких бы то ни было национальных свобод, без настоящей государственности, и нам бы не нашлось места среди свободных наций. Мы заплатили за независимость очень большую цену, но жертвы и тяготы освободительной войны не будут забыты. Очень редко в истории войны доводились до победы с такими незначительными материальными потерями, и уж совсем редко военные действия велись столь неподготовленными войсками».

И это тоже прецедент, который создали финны, отказавшись от большевизации, советизации, мировой революции и коммунизма. Воевали решительно, умело, победили и навсегда избавили себя от счастья строить коммунизм и жить при коммунизме.

Вот вам и Утопия, которая себя реализовала…