Слово первое – оно и последнее

Руководство государства навязало обществу три темы для обсуждения: ужесточение декрета № 3, организационное обеспечение уборки урожая, подготовка к началу нового учебного года.

Темы, в общем, традиционные и всегда провокационные. В том смысле, что первое слово всегда принадлежит власти, равно как и последнее, которое завершает дискуссию.

По древней еще традиции – как скажет райком, так и будет.

Это обстоятельство не смущает власть, хотя известно, что далеко не всякое слово райкома было справедливым и верным. Наоборот, исходящие от него директивы часто приносили стране и обществу больше вреда, чем пользы. Но и сегодня, как вчера, государственные решения признавались правильными, а неудачи списывались на пережитки прошлого в сознании людей, которые мешали им жить еще лучше, богаче и счастливо.

Но, никуда от этого не деться, следует признать, что пережитки были у всех. Поэтому в обществе возникали досадные недоразумения, которые описывались еще литературными классиками. Случаются они и теперь. Так, по уточненным данным, власти насчитали около 300 тысяч человек, которых следует «вычленять по персоналиям: кто может работать, но не хочет, кто хочет, но не может, и тех, которым надо лопату в зубы – пошел работать». Несложно раздать этим людям лопаты и заставить что-то копать «общественно-полезное».

Вроде бы все правильно и справедливо?

В статистике не обходится без лакировки

Но почему такая практика не применяется в странах, где существует более высокая безработица, чем у нас? Видимо потому, что массовое применение дешевой малопродуктивной рабочей силы угрожает всей экономике страны. Если представить, что сотня женщин-жней с серпами смогут заменить на уборке один комбайн, то какую зарплату им назначить, чтобы хватало на жизнь им сами и их детям?

Комбайнеру на исправном белорусском комбайне заработка хватает, ему и большего хочется, но если привлечь к уборке жней, их придется заставлять работать, как это было прежде, за пустой трудодень. А сегодня заговорили о будущем суперкомбайне, который совпадает с современными трендами на создание машин, которые в работе обходятся без водителей. Лукашенко заранее радуется такому суперкомбайну, но будь он создан, многие механизаторы лишатся своих рабочих мест. А он не понимает: «Куда уходят люди? На бумаге рабочие места вроде бы и создаются, а на деле сплошное очковтирательство… Как меня информируют, число занятых в экономике сокращается».

Разумеется, в официальной статистике не обходится без лакировки действительности. Но что касается занятости, правда. К тому же, как считают многие эксперты, в экономике существует скрытая безработица, следовательно, занятость населения чрезмерна, она неэффективна.

…В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. Это ж надо понимать. Например, в сельском хозяйстве занятость в 2000—2015 гг. сократилась с 670 до 430 тысяч работников, с 15% до 9,5% от численности занятых в экономике. Численность работников сократилась на 240 тысяч, при этом, как утверждает официальная статистика, объемы производство за это время, напротив, росли.

Росла и производительность труда, то есть достигались поставленные задачи, и можно говорить об успехах, полученных вот таким вот единственным для экономики способом.

Тихие пациенты из Новинок

Тут есть проблема, но решать ее нужно тоже экономическими способами, а не административными. Разумеется, чиновники тяготеют к простым и понятным решениям и охотно подражают начальству. Например, МВД предлагает создавать в своей системе сельхозпредприятия для бывших зэков. Мол, там они получат возможность для ресоциализации, пусть работают и зарабатывают, заводят семьи и детей, погашают свои судебные иски. Подготовительная работа проводится совместно Гомельским облисполкомом и КСУП «Хутор-Агро», целью которой станет передача предприятия из коммунальной собственности в систему МВД. Очевидно, речь идет о реализации указа Лукашенко «О мерах по финансовому оздоровлению сельскохозяйственных организаций», в котором делается очередная попытка найти для бывших колхозов «эффективных собственников».

Многие ведомства неоднократно выступали в такой роли и проваливались. Разумеется, у МВД в этом плане имеются совершенно уникальные возможности. Но именно уникальные, а не универсальные возможности. Например, МВД в сельском хозяйстве может применить автозаки, которые лучше подходят для перевозки колхозников и их добра, чем самый навороченный квадроцикл. Но министерство не имеет возможности для «полей Шуневича» покупать немецкие комбайны. Лукашенко мог финансировать-инвестировать в Александрию по нашим меркам бесконечно много из своего бюджета, а Шуневичу свои хозяйства придется переводить на жесткий «системный» хозрасчет, при котором зарплата выплачивается «по остаточному принципу».

И что там останется социально реабилитируемым бывшим зэкам?

По словам министра Игоря Шуневича, если в КСУП «Хутор-Агро» дела пойдут, данный опыт перенесут на все территориальные управления внутренних дел, кроме Минска. Предполагается, что производимая в этом случае продукция будет использоваться для нужд уголовно-исполнительной системы МВД. Если учесть, что в «Хутор-Агро» численность персонала составляет 200 человек, проект, распространенный на всю систему областных управлений, можно считать масштабным, но локальным милицейским опытом.

Все будет зависеть от готовящегося закона о ресоциализации социальных аутсайдеров. Я вот до сих пор не могу забыть однажды виденное в середине 80-х: в одном из колхозов Минского района на работы завозились «тихие пациенты» из Новинок. Опыт не прижился, поскольку трудотерапия не излечила «психов», а те не помогли колхозу.

Жить по-новому, ничего не меняя

Люди пожилые хорошо помнят, что в СССР проводились перманентные экономические реформы и эксперименты. Считалось, что приживется эксперимент на нескольких предприятиях, его распространят на отрасль, на всю промышленность, на сельское хозяйство. Будем жить по-новому, ничего в принципе не меняя. Всегда получались какие-то результаты, они преподносились как доказательства преимуществ своей системы над принципиально противоположной, но ситуация в целом ухудшалась. Белорусская экономика давно уже живет по этим дедовским лекалам.

То есть, успехи, вроде есть, доказанные преимущества системы никто не оспаривает. В этом убежден и руководитель государства, но есть у него и сомнения. Поэтому собрал правительственных экономистов и поставил перед ними несколько вопросов, ответы на которые, по его мнению, скажут – туда ли мы идем, так ли идем. Обладает ли экономика устойчивой положительной динамикой, надежно ли контролируются цены, управляется ли правительством рынок труда, не случилось ли в обществе недопустимого расслоения доходов населения, есть ли у каждого гарантированный кусок хлеба. А еще вопросы о льне, молоке и мясе, сенаже, как уже упоминалось выше, «о суперкомбайне, который будет превосходить импортные аналоги», о строительстве, о финансовой стабильности и внешней торговле.

Большинство из этих вопросов за исключением финансовой и внешней торговли из года в год ставились партийно-правительственными органами БССР. Так что принципиальной новизны здесь нет. Больше того, именно Петр Машеров стал применять облет колхозных полей на вертолете. Разумеется, не с таким размахом, как ныне Лукашенко. Но суть от этого не меняется. Янка Брыль однажды рассказал такой случай. На окраине луга садится вертолет, из него выходит Машеров и вместе с подъехавшим районным и колхозным начальством идет к мужикам, которые косами косят сено. По дороге попадается лужа, поэтому первый секретарь снимает туфли, закатывает штаны и шагает прямо в лужу. Его свита зачаровано за этим наблюдает, а после, сняв резиновые сапоги, закатывает штаны и вступает в лужу, держа в руках сапоги.

Цирк. А ведь и при Машерове много говорилось об экономических методах управления. Прежде всего, сельским хозяйством. При Лукашенко об этом говорится еще больше…

Штамповать интеллигентов

Что касается образования, то педагоги страны согласились с новациями, которые уже предложил школам для нового учебного Александр Лукашенко, думаю остальные, которые он только сформулировал, не будут отвергнуты традиционным Республиканским педагогическим советом. Он всегда проводится с целью получения одобрения реформаторских усилий властей. Они же и определят, чему учить, как учить и кого учить. Говорят, учить надо так, чтобы молодежь, получив образование и специальность, была конкурентоспособной на рынке труда.

Это дорогого стоило бы, если бы рынок труда подчинился министерству экономики, тем паче, министерству труда.

Известно, что советская школа, которую многие считают годной для дальнейшего использования, декларировала своей целью воспитание гармонически развитой личности. Из этого, в общем, ничего не получилось, да и получиться не могло. Например, пресловутый «институт прописки» лишал советского человека свободы выбора места проживания в своей собственной стране, за границу он выехать по своим приватным делам никогда не мог. Да и приватных дел, ради которых стоило бы выезжать за пределы Социалистического отечества не было, как и денег на поездку. В школе и вузе его заставляли изучать иностранный язык, который (он знал это твердо) ему никогда не понадобится. Что говорить о школьниках и студентах, кандидаты наук не знали ни одного иностранного языка. Равно как и доктора наук и академики.

В стране провели «культурную революцию». О ее целях и задачах шел разговор на диспуте в марте 1925 года в Москве. Возражая кому-то из оппонентов, который сказал, что новая власть посягнула на свободу научного исследования, Бухарин возражал: «Когда говорят, что надо дать свободу творчества, то сейчас у нас возникает вопрос о свободе проповедовать монархизм или в области биологии проповедовать витализм, или в области философии свободу идеалистам кантианского пошиба с субстанцией. При такой свободе из наших вузов выходили бы культурные работники, которые могли бы работать и в Праге, и в Москве. А мы желаем иметь таких работников, которые могут работать только в Москве… Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы (!) идеологически на определенный манер. Да мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их, как на фабрике».

Как показала история, задача эта была блестяще выполнена. Не только в идеологическом, но и в сугубо профессиональном плане советские специалисты могли успешно работать только в рамках созидаемой общественной системы, выдвигавшей специфические требования к кадрам. Военные люди не представляли собой исключения, что проявилось уже в советско-финской кампании 1939-1940 гг., где европейски образованному семидесятилетнему Маннергейму противостояли молодые сталинские выдвиженцы и ветераны гражданской войны.

В этой связи напрашиваются интересные аналоги с белорусской контрреформой образования 2009 года. В отличие от Европы осуществлен возврат к 11-летнему образованию, унифицированы учебные планы всех школ, сокращена гуманитарная составляющая и прежде всего время на изучение иностранных языков. Словом, «бухаринская фабрика» по выработке людей с дипломами о «верхнем» образовании процветает и ныне в БССР.

Простите, Республике Беларусь.