Нереальные задачи

Лукашенко принял указ о мерах по повышению эффективности социально-экономического комплекса страны. Обычный такой указ, которые он время от времени принимает, реагируя на события, процессы, положительные и отрицательные тенденции, пытаясь ускорить одни, замедлить другие или вообще преодолеть «узкие места».

Этот указ исходит из данности, указывает путь в лучшее будущее. Как цель, но реализуемая в движении, так что и само движение из средства превращается в цель. Дано: эффективный социально-экономический комплекс. Необходимо его оптимизировать с целью ускорения. Как в известной задаче о рюкзаке, когда в мешке надо разместить все необходимые для путешествия предметы, чтобы их суммарный вес не превышал заданный, а суммарная стоимость набора была минимальной при сохранении потребительских свойств.

В наших условиях это означает: меньше импортных предметов, больше отечественных. Оптимальным, очевидно, можно считать набор сухого пайка бойца белорусской армии и рядового натовца.

Предлагаемая указом Лукашенко задача сочетает качественные и количественные методы. Предполагается, что комплексное хозяйствование (экономическая деятельность) должно быть прибыльным и повышающим прибыльность, взаимные обязательства партнеров должны соблюдаться, отечественные товары должны предлагать для продажи везде (на земле, на воде, под водой, в воздухе, в ближнем и дальнем космосе – словом, везде и всем, кто готов платить), иностранные товары не покупать, если их можно заменить отечественными аналогами. Надлежит экономить все: материальные ресурсы, время, деньги…

Для этого необходимо на 25% снизить себестоимость производства, выручить от продажи импортозамещенных товаров 600 млн. долларов, выплатить не менее 100 млн. долларов просроченных внешних долгов, создать 50 тыс. новых рабочих мест.

Для ухода от перекрестного субсидирования устанавливается, что население оплачивает 50% цены ЖКУ, а тарифы для предприятий снижаются. Сэкономленные на сокращении дотаций ЖКХ средства поступают соответственно: 8 трлн. рублей в республиканский бюджет и 2,8% трлн. рублей в местные. Из этих денег будут адресно поддерживаться социально уязвимые слои населения, которых перемены в ЖКХ превратят в бедняков. То есть действует прежний патриотический принцип: плати за себя и за того парня. Или отвечай за него персонально: премией, должностью, свободой. За удвоение ЗВР персональная ответственность возлагается на премьер-министра и его первого заместителя, за оздоровление валютных расчетов отвечает председатель Нацбанка.

Указ традиционно предписывает правительству предпринять меры к прибыльной приватизации госимущества, к финансовому оздоровлению сельхозпредприятий. Притом что получить хорошие деньги от приватизации до сих пор (за редким исключением) не получалось, не получалось излечить и финансы сельхозпредприятий. Видимо, это работа на века. Как и задача по оптимизации работы госорганов с целью уменьшения содержания аппарата и, как следствие, сокращения численности чиновников. Такая задача ставилась еще Директивой № 2 от 27 декабря 2006 года «О дебюрократизации государственного аппарата и повышении качества обеспечения жизнедеятельности населения», но аппарат до сих пор остается при своих интересах, население – при своих. Однако численность населения еще больше сократилась, а аппарат численно прирос.

Грустно. Как сказал известный киногерой: «Вы ставите нереальные задачи! Это волюнтаризм!» Но задачи ставятся, не решаются, ответственности никто не несет. Например, по указу надлежит сократить издержки производства на 25%. Они так и так сократятся, поскольку производство падает. Иное дело – ресурсоемкость. При самом хорошем раскладе, когда производство модернизируется, когда внедряются новые машины и технологии, – да, возможны прорывы. На несколько десятых процента, на 1-2 процента в год.

Все остальное – не волюнтаризм даже, а откровенная профанация.

В этой связи предлагаем вниманию читателей статью Валерия Дашкевича, бывшего в 1993-1997 гг. советником председателя правления, заместителем директора департамента Нацбанка, который в еженедельнике «Белорусский рынок» печатался под псевдонимом Аналитическая группа «БР».

Еще один потерянный год

Прошедший 1996 год с точки зрения развития денежно-кредитной системы и финансовых рынков можно оценить как год хаотического блуждания между рыночными инстинктами большинства предприятий и населения и жестким администрированием со стороны исполнительной власти. В результате говорить о какой-то осмысленной финансово-кредитной политике этого периода не приходится.

Денежный рынок страны в 1996 году формировался и функционировал под воздействием ряда искаженных отрицательных факторов, которые придавали ему рыночную форму при откровенно волюнтаристском характере принятия решений. Прежде всего – в области кредитной эмиссии, в сдерживании инфляционного роста цен, регулировании обменного курса национальной валюты и установления процентных ставок.

Основная причина такого состояния денежного рынка – окончательная потеря Национальным банком независимости и самостоятельности в принятии решений по его регулированию и растаскивание части ключевых функций центрального банка между Администрацией президента и правительством в лице Минэкономики и Минфина.

Разрушительная сила пустой радости

Наиболее заметно это проявилось в кредитной эмиссии, которая в течение всего года осуществлялась по указам и поручениям президента, подготовленным в недрах его Администрации и правительственных ведомств: на финансирование АПК, жилищного строительства, компенсацию вкладов в Сбербанке, погашение задолженности по заработной плате. Причем это делалось разовыми крупными «впрыскиваниями» эмиссионных денег в экономику, после чего все остальные сегменты и инструменты денежного рынка приходили в состояние крайней напряженности и разбалансированности.

Общий прирост чистых внутренних кредитов НББ (кредитной эмиссии) за год составил почти 2,1 раза, причем максимум их приходился на апрель – май (кредиты АПК и на жилищное строительство), август (жилищное строительство и компенсации по вкладам ветеранов), октябрь (АПК: закупка зерна и погашение задолженности по заработной плате накануне референдума) и декабрь (кредиты госбюджету). Амплитуда этих колебаний хорошо видна на графике.

Любая кредитная эмиссия центрального банка на финансирование государственных программ, или, как называют ее у нас, выдача централизованных ресурсов – сама по себе является разрушительной для экономики, поскольку приводит к перераспределению материальных ресурсов по секторам народного хозяйства не по принципу их прибыльности и эффективности, а исходя из каких-то «высших» соображений, которые при господстве госсектора и «сильной» госвласти дают возможность переложить реальные издержки по реализации этих программ на всех без исключения граждан страны. В первую очередь – через стимулирование «ползучей инфляции», превратившейся в косвенный налог для обладателей белорусских рублей, и занижение курса доллара для экспортеров отечественной продукции, вынуждающее их завышать в порядке компенсации внутренние цены.

Типичным в этом плане является строительство жилья. Анализ полных затрат в этой отрасли в прошедшем году по данным межотраслевого баланса, проведенный независимыми экспертами, показал, что доля импортируемых материальных ресурсов (энергетических и металлургической промышленности) составляет около 47%. В 1996 году на эту цель выделено и освоено около 1,2 трлн. эмиссионных рублей, что равносильно предъявлению на валютном рынке спроса на сумму около 40-50 млн. долларов на оплату импорта для жилищного строительства (в зависимости от обменного курса в течение года). Не менее импортоемким, кстати, является и наше сельское хозяйство. Цены на его продукцию и услуги (с учетом качества) за счет заниженного курса доллара уже давно достигли мирового уровня, и признаков замедления этого роста не наблюдается.

Одновременно можно констатировать, что, кроме перераспределения скудных материальных ресурсов, рублевая кредитная эмиссия явилась основным дестабилизирующим фактором для валютного рынка, который при искусственном сохранении завышенного курса белорусского рубля превратился в нечто труднообъяснимое с точки зрения экономической науки.

Инфляцию «в коридор» не загонишь

Два валютных коридора в течение года – 11.500-13.100 и 13.100-15.500 BYR/USD – при недостаточности валютных резервов Национального банка и сокращении поступления валютной выручки на расчетные счета предприятий (примерно на 4% по сравнению с предыдущим годом – в СКВ и на 20% – в российских рублях) вынудило власти практически отказаться даже от попыток регулировать обменный курс белорусского рубля рыночными инструментами. На смену им пришел знаменитый список «критического импорта», который систематически пересматривался в сторону сокращения.

Справедливости ради следует отметить, что жесткое сдерживание роста курса доллара и российского рубля дало возможность избежать резкого роста цен при массированной денежной «накачке» экономики за счет относительной стабильности цен на импортируемые энергоносители и базовое сырье.

Но завышенный курс белорусского рубля по отношению к внутренней инфляции делал по-прежнему чрезвычайно выгодным импорт в страну. В результате отрицательное сальдо торгового баланса за 11 месяцев прошлого года составило рекордную величину – почти 1,4 млрд. USD и было оплачено, по-видимому, в основном за счет валютных сбережений населения.

В пользу такого предположения говорит отсутствие значительного прироста чистых иностранных активов коммерческих банков, хотя известно, что положительное сальдо их валютных операций (покупка-продажа через обменные пункты) с населением превышает 150 млн. USD. Другая часть прироста импорта была оплачена за счет валютных резервов Национального банка, которые сократились за год более чем в 2 раза.

Тем не менее сокращение биржевого оборота СКВ по регулируемому курсу и переход большинства валютных сделок на внебиржевой рынок по рыночному курсу в конце года, как следствие «коридорного эффекта», вынудили белорусских товаропроизводителей начать повышение цен на  свою продукцию, что не замедлило сказаться в ноябре – декабре 1996 года и, очевидно, будет оказывать существенное влияние на их рост в январе – марте 1997 года. Достаточно отметить, что за три недели января 1997 года рост цен достиг 9,1%.

Попытки властей ограничить рост курса доллара на внебиржевом рынке за счет запрета на повышающие коэффициенты и произвольные комиссионные успеха не имели. Банки нашли потрясающее по своей простоте решение, позволяющее обойти и этот запрет. Отныне операция по покупке-продаже валюты делится на несколько частей. Клиент покупает валюты больше, чем ему надо, по официально дозволенному курсу, затем продает часть ее назад банку по более низкому курсу. Реальная цена оставшейся в его распоряжении суммы полностью соответствует рыночной в данный момент времени.

Таким образом, применение российского опыта в установлении «валютных коридоров» на белорусской экономической почве оказалось бесполезным с точки зрения достижения равновесия между спросом и предложением на валютном рынке, хотя и позволило избежать резких колебаний обменного курса и пропорционального кредитной эмиссии роста цен.

Еще одним побочным следствием эмиссии денег, в том числе на строительство жилья и финансирование АПК, явилось накопление существенного инфляционного потенциала, подавление которого в течение значительного времени ведет к разорению реального сектора экономики (снижение прибыльности при росте издержек быстрее роста выручки – падение рентабельности). По оценкам экспертов, величина этого нереализованного инфляционного потенциала достигала к концу года не менее 40-45%.

За льготы одним платят другие

Накачка экономики эмиссионными деньгами произвела определенный эффект и на колебание уровней процентных ставок в течение года. Во-первых, в плане их снижения пропорционально снижению уровня инфляции в первой половине года и, во-вторых, в переходе к отрицательным процентным ставкам по депозитам и кредитам в IV квартале 1996 года.

Динамика этих изменений свидетельствуют, что большую часть прошедшего года ставка рефинансирования Национального банка была отрицательной – ниже уровня инфляции (с экономической точки зрения это означает, что получатели льготных кредитов имели дополнительную инфляционную выгоду), а начиная с ноября отрицательное значение приобрели ставки по кредитам и депозитам коммерческих банков. Причем по депозитам ее отрицательная величина была весьма значительной – минус 1,2% в ноябре и минус 4,4% в декабре. То есть владельцы рублевых депозитов в коммерческих банках не только не имели реального дохода, но и несли убытки.

В равной степени это касается и владельцев государственных краткосрочных обязательств (ГКО), средняя доходность по которым в последние месяцы прошлого года колебалась в пределах официальной ставки рефинансирования – около 35% годовых.

Снижение ставки рефинансирования Национального банка, общее удешевление денег в стране в силу эмиссионного накачивания денег в экономику при отсутствии возможностей их прибыльного инвестирования в реальный сектор привели к углублению общего обесценения денег.

По усредненным подсчетам, общая сумма обесценения денег по причине инфляции составила за прошедший год около 7,2 трлн. рублей (в 1994 г. – 6,1 трлн. и в 1995 г. – 12,2 трлн.). В данном расчете использовались среднемесячная совокупная денежная масса в стране и среднемесячная инфляция. По отношению только к рублевой денежной массе этот показатель составил около 5,3 трлн. рублей за прошлый год (в 1994 г. – 3,4 трлн. и в 1995 г. – 6,6 трлн.).

При положительной ставке процента по срочным депозитам это обесценение компенсируется начисленными процентами по ним, при отрицательной – превращается в косвенный налог на держателей денег в наличности и на банковских счетах. В этой связи небесполезно будет отметить, что годовая сумма обесценения денег вполне коррелируется с приростом чистых внутренних активов Национального банка (кредитной эмиссией). Эмиссия – 7,4 трлн. рублей, сумма обесценения – 7,2 трлн. рублей. Фактически же реальная совокупная денежная масса осталась почти неизменной, но произошло перераспределение материальных ресурсов и доходов среди предприятий, а также доходов и жизненных благ среди граждан.

Надо признать, предприятия и население довольно живо отреагировали на подобную денежно-кредитную политику, и если за январь – август прошедшего года прирост срочных депозитов на банковских счетах составил 227%, то за 4 последующих месяца этот показатель был отрицательным: минус 8%. Вне всякого сомнения, значительная часть рублевых средств, снятых с депозитов, была переброшена на валютный рынок.

«Ломка» неизбежна

Дополнительным последствием политики по увеличению денежной массы для финансирования государственных программ можно считать углубление дифференциации банковской системы, в которой четко обозначилась большая группа банков, обреченных на вымирание, и сравнительно небольшое число банков (не более десяти), приспособившихся к новой экономической ситуации. А именно: к усилению государственного вмешательства в экономику, вытеснению неокрепшего частного сектора.

К началу 1997 года общая численность действующих белорусских банков сократилась до 31, из которых не менее 4-5 прекратят свое существование уже в ближайшие месяцы. Но финансовое состояние даже относительно благополучных банков нельзя назвать безупречным. Достаточно отметить, что просроченная и сомнительная задолженность по кредитам достигла 14,2% от всей кредитной задолженности, превысив тем самым общепринятую норму в 4-5 раз.

В сущности, можно говорить о системном кризисе банковской системы, реальному проявлению которого препятствуют только новые денежные вливания центрального банка. Стоит им на один-два месяца прекратиться – и банковский кризис, напоминающий «ломку» наркоманов, неизбежен.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что основные достижения 1994-1995 годов в области рыночного финансово-кредитного обеспечения экономики страны благополучно «преодолены» и начавшийся 1997 год обещает быть непростым.

К числу «преодоленных» следует отнести:

• предпосылки подавить инфляцию спроса за счет чисто монетарных факторов, осуществив реальное «сжатие» денежной массы и стабилизировав национальную денежную единицу естественным путем;
• попытки осуществить «дедолларизацию» экономики и повысить авторитет национальной валюты за счет поддержания положительной ставки процента по рублевым депозитам и кредитам;
• шансы сократить непроизводительный импорт и привлечь иностранные инвестиции за счет либерализации валютного рынка;
• возможность остановить убыточные предприятия и рыночным путем отдать скудные материальные ресурсы наиболее эффективным производствам;
• попытку создать в стране современную банковскую систему, способную обслуживать не только потребности страны, но и зарабатывать средства на предоставлении своих услуг, для начала – в пределах всего СНГ.

Явное отступление по всем параметрам денежно-кредитной политики в 1996 году от требований рыночной экономики в условиях продолжающегося экономического спада (2,6% прироста производства ВВП при сокращении за год грузоперевозок в стране на 20% в натуральном исчислении надо отнести к заслугам исключительно Минстата) приводит к неизбежному выводу о том, что в экономике складывается ситуация, когда без дальнейшей эмиссии денег она обречена на быстрый коллапс.

За последние полтора года уже сложились схемы движения эмиссионных денег из Национального банка через узкую группу привилегированных коммерческих банков в АПК и строительство жилья и далее – в обслуживающие их инфраструктуру частные предприятия. Даже если бы власти попытались отказаться от эмиссии, их к этому быстро вынудят – и экономически, и политически.

Следовательно, начавшийся 1997 год пройдет под знаком продолжения «новой экономической политики», основанной на бесконечной погоне совокупной денежной массы за ростом цен, который она же сама и провоцирует. Разумеется, деньги будут выделяться не вообще, а под конкретные государственные программы, прежде всего АПК и жилищное строительство. Именно эти отрасли будут поглощать скромные материальные ресурсы, включая импортируемые.

В этих условиях неизбежно будет продолжаться тенденция «бегства» от белорусского рубля и ужесточения регулирования валютного рынка. Скорее всего, денежные власти пойдут на прямые ограничения объемов покупки валюты населением, вплоть до лимитирования объемов и сокращения числа обменных пунктов (например, только уполномоченных банков, работающих по государственным программам). Решиться на поднятие процентных ставок по рублевым депозитам (а значит, и кредитам) власти вряд ли смогут, к тому же эти действия без свободной купли-продажи валюты недостаточно эффективны.

Инфляция, как уже неоднократно отмечалось в публикациях аналитической группы «БР», в первой половине года составит не менее 60-80%, поскольку при низких ставках денежного рынка и неизбежной девальвации белорусского рубля эмиссия дополнительной денежной массы (тоже неизбежная в нынешней экономической политике) не может быть стерилизована инструментами денежного рынка – государственными краткосрочными обязательствами, сделками РЕПО, СВОП и т. д. Либо рост цен, либо дефицит ресурсов и товаров. Третьего уже не дано.

Если говорить о качестве денежно-кредитной политики, то сегодня страна отброшена на рубеж 1993-1994 гг. Даже официальные лозунги того времени – «создание рублевой зоны нового типа» – почти в точности копируют нынешние: «привязка к российскому рублю в рамках платежного союза». И в обоих случаях белорусские деятели рассчитывают получить кредит от России, а российские политики имеют в виду финансовое подчинение Беларуси на собственных условиях. Результат тоже, вероятно, будет прежний, поскольку вокруг нынешней власти сформировался достаточно тесный круг политиков и бизнесменов, которые хотели бы только получать, не теряя при этом своего права принимать решения.

Окончательный вывод: Беларусь потеряла не только 1996 год (в экономическом развитии), но у нее практически нет никаких шансов сделать начавшийся 1997-й шагом вперед. Единственная надежда: власть поймет за этот год, что вернуться в прошлое не дано никому.

Опубликовано в газете «Белорусский рынок» № 5 (233) 9-16 февраля 1997 г.