Мировая экономика: Давос назвал индикаторы будущего развития

В январе текущего года на знаменитом швейцарском курорте прошел 46-й очередной Всемирный экономический форум (ВЭФ) представителей самых богатых и влиятельных государств.

Главы государств и правительств вместе с капитанами крупнейшего бизнеса определяли тренды экономического развития глобальной экономики на ближайшее десятилетие. Официальным девизом форума стала предстоящая четвертая промышленная революция, о которой в своей программной речи в Давосе рассказал известный швейцарский экономист Клаус Мартин Шваб, основатель и бессменный президент ВЭФ.

По его словам, человечество стоит на пороге новой технологической революции, которая кардинально изменит то, как мы живем и работаем и относимся друг к другу. 2016 год будет переломным и определит судьбу дальнейшего развития человечества. Подобного масштаба и сложности перемен человечеству еще никогда не доводилось испытывать.

Конечно, сейчас невозможно предвидеть, как она будет разворачиваться, но уже сейчас очевидно, что она затронет общество, бизнес и людей, все группы, слои и прослойки человечества, все профессии и т. д. Чтобы понять, о чем говорил Клаус Шваб, необходимо сделать небольшой исторический экскурс.

Основные тренды четвертой промреволюции

В ходе первой промышленной революции при помощи воды и пара было механизировано производство. Главным драйвером второй промышленной революции было электричество, которое помогло создать массовое производство. В центре третьей революции находились электроника и информационные технологии, автоматизировавшие производство. Четвертая промышленная революция как бы выходит из третьей, которую еще называют «цифровой» и которая началась в середине прошлого века. Она характеризовалась слиянием технологий и стиранием граней между физическими, цифровыми и биологическими сферами.

Профессор К. Шваб видит три причины, по которым сегодняшние перемены следует считать не простым продолжением третьей промышленной революции, а началом четвертой. Это скорость, с которой происходят перемены, их размах и системный характер последствий. Так же, как и предшественницы, четвертая промышленная революция обладает потенциалом поднять уровень жизни всех землян.

В будущем технологические инновации приведут к революционному прорыву в области предложения с долгосрочными плюсами в эффективности и производительности труда. Стоимость транспорта и коммуникаций упадут; эффективность логистики и глобальных сетей предложения повысится, а стоимость торговли уменьшится. Все это откроет новые рынки и подстегнет рост экономики. Сейчас, считает Клаус Шваб, невозможно предвидеть, по какому сценарию будет развиваться четвертая промышленная революция.

Исторический опыт позволяет предположить, что, скорее всего, будет наблюдаться комбинация двух или более сценариев. Больше всего в выигрыше от новой революции останутся те, кто обеспечивает интеллектуальный и физический капитал: изобретатели, акционеры и инвесторы. Резко возросший спрос на рабочих высокой квалификации и снижение потребности в рабочих с низкой квалификацией объясняют, почему так много рабочих и представителей среднего класса разочарованы и боятся как за свою судьбу, так и за судьбу своих детей.

Последствия для бизнеса произойдут во многих секторах промышленности за счет внедрения новых технологий, которые очень сильно его изменят. Изменения в поведении и запросах потребителей заставят компании подстраивать под них все: дизайн продукции, рынок и доставку товаров и услуг. Главным трендом сейчас является развитие технологических платформ, которые объединяют спрос и предложение и ломают существующие в экономике структуры.

В целом, четвертая промышленная революция окажет на бизнес четыре главных воздействия. Это ожидания потребителей, усовершенствование продуктов и товаров, совместные инновации и организационные формы. Клаус Шваб считает, что переход от простой цифровизации (третья промышленная революция) к инновациям, базирующимся на комбинациях технологий (четвертая революция), вынудит компании пересмотреть свое отношение к тому, как они работают.

По мере того как физический, цифровой и биологический миры все больше сближаются, новые технологии и платформы позволяют физическим лицам вступать в более тесный контакт с правительствами с помощью электронных девайсов, выражать свое мнение по разным вопросам, координировать усилия и даже обходить системы контроля властей. Власти, со своей стороны, получают новые возможности для усиления контроля над населением благодаря мощным системам слежения и возможности контролировать цифровую инфраструктуру. В целом, однако, давление на власти с целью изменить их нынешний подход к отношениям с населением и бизнесом будет нарастать. В конечном счете, от способности властей приспосабливаться к переменам и меняться будет зависеть их выживание. Если они сумеют приспособиться к жизни в мире революционных перемен, изменят свои структуры и системы в соответствии с необходимым уровнем транспарентности и эффективности, то сумеют выжить. В противном случае их проблемы будут нарастать.

Четвертая промышленная революция окажет очень глубокое влияние на природу общественной и национальной безопасности. История военной техники и международной безопасности является историей технологических инноваций. Изменения коснутся многого. Например, будут все больше стираться различия между такими понятиями, как война и мир, воюющая и невоюющая стороны и даже насилие и ненасилие.

В конечном счете четвертая промышленная революция изменит не только то, что делает человечество, но и само человечество. Она повлияет на идентичность людей и все, что с ней связано.

Конечно, существуют и пессимистические сценарии развития новой революции. По самому мрачному, она «роботизирует» человечество и лишит людей сердца и души. И все же Клаус Шваб надеется на лучшее и рассчитывает, что четвертая промышленная революция позволит человечеству подняться на новый уровень общественного и морального сознания, в основе которого будет лежать общая судьба всех людей, живущих на нашей планете.

Новые дефиниции Давоса

Четвертая промышленная революция уже вошла в жизнь человечества в форме коллапса в мировой экономике. Беспрецедентный спад экономики Китая – провайдера мирового экономического роста в последнем десятилетии, трехкратное падение цен на нефть за этот период, парад девальваций валют, торговые войны ближайших партнеров по рынку и другие признаки этого коллапса сегодня определяют смутную действительность. Бизнес стал жить по известной пословице: «Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже».

Впервые в своей истории глобальная экономика столкнулась с таким комплексом взаимосвязанных проблем долгосрочного характера. Многоэтапный кризис начался в 2008 году, и когда он закончится, сегодня никто не знает. Как это часто бывает, неизвестные доселе процессы потребовали своих объяснений со стороны их субъектов. И Давос их окончательно сформулировал в виде научных категорий, определивших суть этих процессов.

Первый из них – «новая нормальность». Впервые это выражение было использовано в коммюнике лидеров G-20 на саммите в Питтсбурге в сентябре 2009 г., а его распространение научная общественность связывает с компанией PIMCO (Public Investment Management Company, Калифорния, США), управляющей крупнейшим в мире ПИФом.

Мне больше симпатизирует понимание этой категории со стороны главы Минэкономразвития России А. Улюкаева. Он суммировал свое понимание явления, которое принято называть новой нормальностью, в трех основных позициях. Это снижение темпов мирового экономического роста, высокая волатильность цен и курсов на всех товарных и денежных рынках, снижение эффективности традиционной государственной политики (имеются в виду фискальные, монетарные инструменты и стимулы). По его оценке, возможен десятилетний период, в ходе которого правительства будут искать решения проблемы рисков и суверенных долгов. Мнения участников Давоса были идентичны: мировая экономика будет жить в условиях «новой нормальности» достаточно долго.

Вторая дефиниция – «качественное развитие». Эта категория должна прийти на смену общепринятой сегодня категории «экономический (хозяйственный) рост». Еще в первой половине XX века Йозеф Штумпетер разработал основы теории экономического развития. «Поставьте в ряд столько почтовых карет, сколько пожелаете, – железной дороги у вас при этом не получится», – так Йозеф Шумпетер пояснил разницу между развитием и ростом. Согласно его теории, экономическим ростом называются количественные изменения экономики, т. е. увеличение масштабов производства и спроса на одну и ту же продукцию со временем. А развитие экономики – качественные положительные изменения, инновации на производстве, в товарах и услугах, создание новых методов управления, то есть новшества экономики в целом.

Те страны, которые будут уповать на рост ВВП как на икону хозяйственного роста за счет эффекта масштаба массового производства, а не перейдут к качественному развитию на основе инноваций, станут странами-дауншифтерами. Произойдет их технологическое порабощение со стороны глобальных игроков мирового рынка. Уже сегодня весь ВВП Беларуси в разы уступает выручке и прибылям таких компаний, как Apple, Exxon Mobil, Google и др.

Третья дефиниция – «постиндустриальное общество». Постиндустриальное общество характеризуется следующими признаками:

• в экономике преобладает сектор услуг, связанный с производством знаний, обработкой и распространением информации;
• доля продаж технической информации в общем объеме внешней и внутренней торговли превышает доли продукции аграрного, добывающего и обрабатывающего секторов экономики;
• доля населения страны, занятого в создании, обработке и распространении информации, превышает численность рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве и промышленности;
• формируется глобальная сеть телекоммуникаций, а Интернет становится провайдером новых экономических отношений.

Постиндустриальный тип общества начал складываться в последние десятилетия ХХ века в США, Японии, ряде стран Западной Европы. Он характеризуется преобладанием сферы услуг над производственной сферой, интенсивно развивающейся экономикой с ориентацией не на объемы, а на качество продукции, а также первоочередным вниманием к личности работника (квалификация, компетентность, образованность).

Век углеводородов закончился так же, как раньше закончился каменный век, – не потому что закончились камни, а потому что появились новые орудия труда у человека.

Чтобы понять этот феномен, достаточно посмотреть на перспективный энергобаланс Китая на 2017 год. 60% (70 гигаватт) в нем приходится на долю возобновляемых энергоисточников (ветер, солнце, гидроэнергетика). Это в 2,5 раза больше, чем вся энергетика России сегодня. Причина не только в «экологической чистоте» этих энергоресурсов, что очень важно для сверхиндустриального Китая, но и в том, что атомная энергетика (кстати, самая выгодная по стоимости полученного киловатта) многократно повышает будущие риски техногенных аварий, что для густонаселенного Китая является первостепенным фактором. Отложенный эффект «зеленой энергетики» значительно выше, чем сиюминутные выгоды высокорисковой атомной энергетики.

В отличие от белорусов, в этом вопросе китайцы смотрят вперед, а не назад. Менять шило (теплоэнергетику на основе газа и мазута) на мыло (атомную энергетику) им не дает компартия, которой у нас давно нет.

Мировая статистика убедительно свидетельствует о колоссальном разрыве в доходах субъектов, сумевших адаптироваться к «новой нормальности», и субъектов, продолжающих уповать на традиционные методы выхода из кризиса. А они сегодня не работают и работать в будущем не будут.

Что же рекомендуют делать эксперты и участники ВЭФ в этих условиях?

Рецепты Давоса

Прежде всего, правительство и бизнес каждой страны должны индентифицировать и проанализировать потенциальные системные последствия четвертой промышленной революции для себя и общества.

Изменения коснутся всех структур и процессов государственной системы управления на основе новых ценностей, стандартов и моделей отношений с бизнесом и населением своей страны. Структурные проблемы за 5 лет не решаются, их решение займет 15-20 лет. Поэтому эксперты Давоса советуют: нужна согласованная социальными партнерами долгосрочная стратегия адаптации всех участников рынка к реалиям «новой нормальности» и постиндустриального общества.

Для четвертой промышленной революции требуется новая экономика человеческого интеллекта. Она уже формируется, пока только в виде отдельных инновационных кластеров в США, Израиле, Сингапуре и других странах. Именно эти кластеры формируют инновационные технологические платформы, которые, выражаясь языком основоположника современного менеджмента Питера Друкера, становятся «объединяющими шасси», на базе которых возможно дальнейшее формирование различных продуктовых решений под конкретный заказ потребителя.

Уже сейчас видна специфическая роль правительств и бизнеса в создании инновационных технологических платформ. Отсюда еще один рецепт экспертов ВЭФ: глобальные цепочки добавленной стоимости ищет и формирует бизнес, а не госчиновники, задачей которых является создание условий для их инвестирования. Новая экономика человеческого интеллекта требует соответствующей системы образования. Участники ВЭФ согласились: придется менять все институты действующей модели образования – от детсада до вуза. В современном мире не может быть науки вне практики и образования вне рынка.

Страны с низкой скоростью изменений своих институтов всегда проигрывают в конкурентоспособности. Главное качество институтов государства и бизнеса в новой экономике человеческого интеллекта – это способность к изменениям.

«Меняйся или умри» – под этим девизом в ней конкурируют бизнес-структуры и бизнес-процессы. А к их менеджерам предъявляется лишь одно требование: «С нового года будьте готовы поменять все, кроме жен и детей». Отсюда еще один рецепт Давоса: нельзя быть конкурентоспособным, находясь вне конкурентного поля.

Новая экономика человеческого интеллекта не обещает бескризисного развития. Ведь колебания нефтяных цен были всегда. Как всегда, были инфляция и девальвация. «Уровень среднегодовой инфляции в размере 2-3% и соответствующей девальвации», «естественный уровень безработицы до 5% от численности экономически активного населения», «дефицит бюджета в размере 1-2% от ВВП» – эти характеристики во многом определяют благоприятный бизнес-климат любой страны, делают ее привлекательной для инвесторов. Когда вышеназванные параметры выходят за допустимые пределы, тогда и начинается кризис.

Кризис – это всегда результат плохого менеджмента. Внешние факторы лишь формируют условия для возникновения кризиса, но никогда не являются их главной причиной. Антикризисная устойчивость экономической системы любого уровня – от фирмы до государства – всегда определяется качеством ее менеджмента. Как говорили древние: «Негоже на зеркало пенять, коль рожа крива».

Поэтому консилиум Давоса по этому поводу был однозначен: новая экономика на 90% – это психология. Нужно забыть о 3, 5, 7% роста к прошлому. Рост любой ценой правительство включить или выключить не может. Нам нужны новые, а не старые источники качественного роста. Смотреть нужно вперед, а не назад.

Эти выводы и рецепты Давоса сегодня, как никогда, актуальны для Беларуси. Пора делать выбор между индустриально-аграрным прошлым и будущей экономикой человеческого интеллекта не на словах, а на деле.